– А это вас не должно волновать, какие есть.
– Никак нет, волнует. Должна тебя огорчить, – вздохнула учительница. – Знаешь, Алена, еще вот что хочу тебе сказать. Мне очень неприятно, что у наших первых красавиц жаргон последних вокзальных бомжей.
Пятерку она так девице и не поставила, а когда Алла Викторовна сама пришла об этом просить, с горечью сказала:
– Очень страшно, когда взрослые не дают детям вырасти хорошими людьми.
И ушла.
– Это было пять лет назад. Пять лет, а ее до сих пор в школе помнят. И родители уже младших своих детей к ней на репетиторство водили. И сами ученики бегали… Я ведь ходила к ней, просила вернуться. Отказалась.
– Вы не знаете, этот Саранов никаких агрессивных выходок в отношении нее не допускал? – спросила Василиса.
– Вы не поверите! – всколыхнулась директриса. – Он не только не допускал, а даже наоборот. Ребята рассказывали, когда Николай открыл свой первый магазин теле – и радиоаппаратуры, он ей самый огромный телевизор подарил. Вот и подумайте: я за него глотку драла, а телевизор – ей.
– А Алена? Она какие-нибудь отношения с Анной Никитичной сохранила?
– Да никаких. Выскочила замуж и укатила в Германию. Вы не ищите преступника среди учеников, не советую. Любили ее все, уважали. Да и потом, если кому-то и нужно было свести с ней счеты, так не стали бы пять лет выжидать.
– Вы обещали вспомнить, когда у вас в последний раз проходил вечер встречи выпускников, – напомнила Василиса.
– В этом году еще не собирали. В школе не собирали, а сами они, бывает, и без нас собираются. Точно знаю, что двенадцатого апреля собирался десятый «В», восьмидесятого года выпуска. Они всегда в этот день собираются у Анны Никитичны. Это был ее класс, а двенадцатого числа у нее день рождения. Они непременно всем составом приходят ее поздравлять.
– Назовите хоть кого-нибудь из этого класса.
– Очень хорошо помню Володю Майданова, он сейчас директор магазина «Золотая корова», Катеньку Торопову, она шубы из Турции возит. Еще Юра Северцев – владелец техноцентра «Белый медведь». Так, кто же еще… Да вы их поспрашивайте, они вам про остальных расскажут.
Больше Алла Викторовна ничего интересного сообщить не могла и поднялась, давая гостье понять, что пора и честь знать. Когда Василиса вышла из школы, машины Василия уже не было. Ясное дело, кто же будет ждать столько времени. Она заторопилась к остановке и подпрыгнула от испуга, когда прямо за ее спиной вякнул автомобиль.
– Ну куда же вы подевались? Только на минутку отъехал… Садитесь, – кричал в окошко Василий. Он накручивал руль одной рукой, другой держал пластмассовый стаканчик с кофе. – Вот, вам купил, а то полдня мотаемся, а в кафе зайти не догадались. Вот еще, тоже вам, – протянул он Василисе пакетик, когда женщина плюхнулась на сиденье.
В пакетике была еще горячая булка с двумя сосисками. От соблазнительного запаха поплыла голова и заурчал желудок.
– А может, и правда в кафешку заглянем? – предложил Василий.
– В другой раз. Хотя… Вы знаете такой техноцентр – «Белый медведь»?
– «Белый медведь»? Это который на Комсомольском? Знаю.
– Там есть кафе?
– Ну да, на втором этаже. Кстати, цены очень приятные. Поедем туда?
– Туда, – мотнула головой Василиса и впилась зубами в аппетитную булку.
Почему-то с каждым часом все быстрее испарялся щенячий восторг при взгляде на Василия и все крепче поселялось в ее душе большое благородное чувство. Ей было очень легко и просто с этим человеком и расставаться хотелось все меньше.
С первого взгляда на Северцева было совершенно непонятно, зачем бог дал ему такую фамилию. Ничего от северянина в нем не было. Юрий Николаевич представлял собой яркий экземпляр казака, причем был, по всей видимости, гулевым атаманом. Такой же орлиный взгляд, горячая голова и лихой нрав. Нет, он не носил штаны с лампасами, не звенел шашкой и не гарцевал по техноцентру на кауром жеребце, но, как только открывал рот, так и думалось, что он взревет: «Сарынь! На кичку!» И все же поговорить с ним удалось без крика. Несмотря на зычный бас и внешнюю неприступность, Северцев оказался человеком весьма общительным и душевным. К тому же он уважал женщин, в каком бы возрасте они ни находились. За одно это его уже можно было считать идеалом. Узнав, с каким вопросом к нему заявилась Василиса, он пригласил ее в кабинет и угостил кофе. Бедная Васенька уже хлебала седьмую чашечку, а Юрий Николаевич говорил и говорил. Восхищаться своей учительницей он мог бесконечно. И все-таки ничего настораживающего в его рассказах не промелькнуло. Обычный вечер встречи, где люди искренне рады видеть друг друга, где есть что вспомнить, есть над чем посмеяться и есть чем дорожить. Когда он пошел по второму кругу, Василиса его мягко прервала:
– А вы не могли бы набросать данные тех соучеников, кто в последний раз был у Анны Никитичны?
– Я напишу, нет вопросов. Через полчаса у меня встреча, а потом я наберу на компьютере и сброшу вам на факс или по электронной почте, как вам удобнее?
Василиса замялась. Она представилась этому серьезному человеку агентом частного разыскного бюро и теперь никак не могла признаться, что ни факса, ни компьютера, как, впрочем, и самого бюро, у нее нет.
– Вы знаете, не хотелось бы злоупотреблять вашей добротой… Вы поймите, у нас тоже работа, дефицит времени… Не надо на компьютере, напишите от руки, я подожду.
