вам поможет моя собака.
– Ага. А собачка-то не ваша, – покачала головой Василиса, – это Риммы Рудиной пес. А мы все никак не могли понять, куда же он делся. Нашелся, значит. Может, вы подскажете, где находится и сама Римма?
– Олаф! Чужой! – крикнул Кислицын, и собака рванула на Василису.
– Олаф, апорт!! – не растерялась Вася и швырнула палку в кусты. Пес с тем же пылом рванул за палочкой. – Уважаемый, я тоже собак не первый раз в жизни встречаю, редкая псина не захочет поиграть, верно? Ее легко переключить, – упивалась собственной речью Василиса Олеговна. – Ну так что, вы до сих пор не знаете, где Римма?
В кустах раздался крик, писк и возня, но ни Василиса, ни Кислицын на такую мелочь внимания не обращали.
– Не хотите говорить, не надо, я и сама знаю, Римма у вас. А ее ребенок тоже с вами?
– Ее ребенок? – вдруг насторожился Кислицын. – Какой ребенок? Не может быть! У Риммы есть ребенок?
Больше он говорить с Василисой не стал, громко свистнул пса и побежал к дому.
– Кислицын! Подождите! Давайте с вами встретимся!! – неслась за ним Василиса, спотыкаясь о кирпичи и обломки бревен. – Ну постойте же!!
Кислицын не ответил, и даже шагов его уже не было слышно.
– Люся! Ну какого черта ты там сидишь?!! – со слезами обиды кричала Василиса. – Что, трудно было выскочить, упасть ему под ноги, да? Мы б его свалили… Люся!! Ну вылазь же из кустов!
Люся не появлялась, зато из кустов послышался настоящий бурлацкий стон, долгий и низкий, как паровозный гудок.
– Люся, Люсенька, ты где?! – кинулась подруга в густые темные ветки.
– Не насту… черт, куда ты на меня скачешь?!! – завизжала Люся под ногами Василисы. – Ну что за японский бог! – уже тихонько выла она. – Скажи, Вася, на хрена ты меня посылаешь в засаду, а потом туда же швыряешь разъяренных псов?!
– Я не швырялась псами, я только палочку бросила…
– «Па-а-аалочку броо-оо-сила!» Куда ты зафигачила ту палочку?! Там же я сидела!
– Люсенька… Ну не подумала, ну убей меня, дуру, а?
– Хорошая мысль. Теперь как вот до дома добираться? – негодовала Люся, пытаясь подняться.
– Так это тебя так Олаф? – ужаснулась Василиса. – Вот зверь!
– Какой там зверь, это не он. Он только за палочкой скакнул, а я уже сама из кустов-то вылетела. Да неаккуратно, ногу подвернула, даже стоять не могу. Ой-ой-ой, как больно, ступить невозможно…
– Ну и чего было лететь, ломая ноги? – пришла в себя Василиса. – Никто на тебя не кидался. Можно было осторожно выйти, пес бы не тронул.
– Откуда ты знаешь? Еще неизвестно, что бы он сказал, если бы ему Кислицын палку не бросил! – тихонько хныкала Люся.
– Ничего бы не сказал! Ротвейлеры, это такая порода… они не умеют говорить! Люся, а Кислицын к палке не подходил. Он же со мной разговаривал!
– Конечно, с тобой, с кем еще! Я же тебе говорю – я закричала, тут Кислицын и швырнул палку обратно! С чего пес-то унесся!
– Люся! Кислицын к палке не подходил! Он стоял со мной, ты что, мне не веришь! – все больше таращила Василиса глаза на подругу. – Люся, он потом только свистнул собаке, честное слово!
– Ну да, я слышала свист. А кто же тогда… Вася, возьми меня на руки, и быстрее побежали домой, что- то мне здесь совсем неуютно…
Василиса взяла подругу на руки, но сил хватило ненадолго, руки расцепились, и Люсенька хрястнулась о землю. Резво вскочив на здоровую ногу, она уцепилась за шею подруги, и та понеслась, согнувшись пополам, со скоростью, какую только могла развить женщина с таким «горбом».
Опомнились они только у себя дома, когда заперли дверь на все замки и плотно задернули шторы. Василиса немедленно кинулась принимать ванну, только так она могла успокаивать расшатавшиеся нервы, и уже оттуда Люся услышала ее въедливый голос:
– А скажи, Люся, чего ж ты на мне ехала? Почему не напомнила, что автобусы ходят? Я ж тебя столько остановок перла!
– Так, Васенька, у нас же все равно денег на билеты не было, и потом, перепугалась я, от волнения себя не помнила, – оправдывалась через стену Люся.
– Чего пугаться? Там в кустах был наш друг, который за тебя палками швырялся, а ты ему даже спасибо не сказала!
Люся поежилась.
– А если друг, почему прятался? И знаешь, Вася, как вспомню – темень кромешная, пустырь заброшенный, в кустах кто-то прячется… какое там спасибо!
Василиса появилась в дверях через полчаса: распаренная, будто вареная свекла, зато в добром настроении.
– Ладно, забудем про страшного друга, давай лучше подумаем, как тебя такую завтра в театр вести?
Люся сидела на диване, разглядывала ногу и с каждой минутой огорчалась все сильнее – нога
