непростительно глуповата. Она хихикала без всякого повода, переключала телевизор на самом интересном месте и совершенно не собиралась угощать кавалеров вкусностями. Казалось, она уже считала, что ее день рождения наступил.
Белкин совсем не знал, как себя вести, – терпеть капризы этой долговязой Василисы у него больше не хватало терпения, а к Люсе подступиться не было никакой возможности: она постоянно крутилась возле подруги и заглядывала той в рот.
– Я, пожалуй, пойду, – обиженно сообщил Егор Игоревич Белкин. – Так когда, вы говорите, у вас юбилей-то?
– У меня не юбилей, – кокетничала Василиса. – У меня обычный день рождения! И прошу всех к шести! Не опаздывать!
– Василисушка, но давеча вы говорили к трем, – взволнованно напомнил Игнатий Петрович.
– М-да? Я говорила к трем? – беспечно дернула плечом Василиса. – Ах, господи! Ну конечно же, приходите к трем, раньше сядем, раньше выйдем… м-нет, это я не туда… Приходите к трем! Обязательно! И подарков не забывать! Это мое требование, вот такая я капризуля!
Белкин швыркнул носом и направился к двери. А чтобы Василисе жизнь медом не казалась, он обернулся и удивленно уставился на Игнатия Петровича.
– Я не понял, а вы чего не собираетесь? Я же вас жду! Вам еще до дня рождения надо… зубы на полку… в подарок…
Игнатий Петрович был патологически воспитан. Он не мог терпеть, если кто-то его ждал, а потому собрался быстро и уже через десять минут прилежно топтался возле порога:
– Василиса, звезда моя! Я обязательно прибуду к вам на ваш праздник! Это будет нашим первым общим праздником! И я… я даже подарю вам очаровательный букет!
– Слышь, Люсь, ты верно говорила, – фыркнул Белкин и подмигнул Людмиле Ефимовне. – Без искусственного веночка никуда!
– Не сметь!!! – петушком взвизгнул Игнатий.
– Уй ти осьподи! – просюсюкал Белкин и выскочил за дверь, не позабыв прихватить с собой Игнатия Петровича.
После их ухода Василиса побежала открывать Малыша – собака сидела в ее спальной, дабы не слишком пугать женихов.
– Малыш, мальчик мой, ты ж не сильно обиделся, да? – приседала она возле пса, который ураганом пронесся в кухню и теперь толкал по всему пищеблоку свою пустую миску.
– Он еще не понял, отчего ты не извинилась перед ним куском говядины за такой грех, – мотнула головой Люся, неотрывно наблюдая за подругой. – А вот я могу и обидеться. И чего это ты себе день рождения назначила вовсе даже не по графику? У тебя когда он должен быть?
– Ой, да какая разница, – отмахнулась Василиса. – Я знаешь, Люся, что подумала… Вот мы с тобой сколько раз с мужчинами знакомились, а они у нас никогда до больших праздников не задерживаются. А ведь как славно было бы усесться всем за столом, чтобы вокруг тебя порхал восторженный поклонник… Вот я и придумала – неизвестно, сколько мы еще будем в дружбу играть, а подарки уже пора принимать, самое время. И потом… потом всегда можно будет отметить мой день еще раз!
Люся собиралась растолковать подруге, как это некрасиво – выманивать подарки у своих же друзей, а тем паче – подруг, но Василиса уже сидела возле телефона и, вытаращив глаза, кому-то доказывала:
– Да! Вот представь себе – никак не получается!.. Нет, вовсе… да нет же! Ну нет, вовсе мы… Да дай ты слово-то мне сказать!!! Вовсе мы не вляпались ни в какой криминал! А просто… просто у меня в субботу свидание и девочек приводить будет не совсем этично… А я говорю – не этично! Я вовсе не собираюсь с этим Игнатием Петровичем жить сто лет и умереть в один день, а дети могут подумать, что у них бабушка – легкомысленная особа! А я… в общем… нет, и поздним вечером тоже не следует, потому что я не знаю, во сколько мой кавалер откланяется…
Люся фыркнула – да Васенькин-то кавалер откланяется по первому требованию, а вот у Люси…
– Представляешь? – оторвалась наконец Василиса от телефонной трубки. – Пашка звонил. Хочет ко мне в субботу девочек привести, потому что они с Лидочкой, видите ли, собираются съездить посмотреть дачу!
– Откуда у них дача? – дернула плечом Люся.
– Вот и хотят поехать, присмотреться да купить! – запыхтела паровозом Василиса. – Люся, тебе нужна дача? И мне – нет, а они такие молодые, такие…
– Да ясен пень – под тебя берут, – тяжко вздохнула Люся. – Чуть что – посадит сынок мамашу на этой даче с внучками, и плакали тогда все наши…
Дальше Люся примолкла. Пашка, сын Василисы, который уже много лет трудился в органах милиции, и в самом деле частенько притаскивал к маменьке своих троих дочек и сажал, так сказать, под домашний арест, но только в том случае, если матушка с ее подруженькой тетей Люсей влезали в криминальные истории и настырно пытались отыскать виноватых и потерпевших, то есть – делались детективами. А этого Пашка терпеть не мог, потому как по долгу службы сам был обязан этим заниматься.
– И ведь ничего не скажешь! – сокрушалась Василиса.
Подруги только собрались всерьез обсудить варварское отношение Пашки к матери, как к ним в двери позвонили.
На пороге стояла Анечка, и все ее лицо говорило о том, что сегодня прогулка с собаками была наиболее утомительной.
– Аня! Проходи давай, мы тебя хоть чаем напоим! – воскликнула Люся, протаскивая подругу за стол. – Чего такая? Устала?
Соседки Аню понимали: не больно это легко – выгуливать сразу трех собак, если еще учесть, что на дворе весна, а собачки вовсе даже не карманные варианты, а самые что ни на есть откормленные доги! Да и собаковод из Анечки, надо сказать, как из собачьего хвоста сито…
Аня уселась за стол и потянулась за чашкой с чаем.
– Ой, прям не знаю, сколько я с ними выдержу, с этими псинами… – помотала она головой. – Сегодня пошли гулять, и ведь все было прекрасно! И солнышко тебе, и лужицы после снега, все тает, природа радуется, ну и я… я прям всем туловищем в эту самую природу!
– В лужу, что ли? – не поняла Люся.
– А куда ж?!! – взвилась Анна. – Там по соседству с Ясиным столько теток живет, вы б видели! И все отчего-то разводят собачонок малогабаритных! И вся эта мелкота – девочки! А мои-то кабаны к этим крохотным собачьим девочкам со своей телячьей любовью! Ну куда, спрашивается!!! Надо ж смотреть на габариты!!. Да чего там… я как дурочка собралась с ними гулять, каблучки напялила, шляпку новую на волоса пристроила, на поводочки их прицепила, главное – колготки новенькие купила! А они… Как учуяли собачонку из двадцать седьмого дома! Да как рванут! Ну и… это еще хорошо, что им бежать долго не пришлось, а то бы я по всему коттеджному поселку на брюхе-то… Черт, как не хотела надевать новые колготки! Надо было в джинсах, а теперь… вон, все коленки содрала!
Аня наклонилась, подняла немного юбку, и подруги увидели здоровенные ссадины на обеих коленках.
Василиса подтянула губы к носу и засопела:
– И как теперь тебя ко мне на день рождения приглашать? Тебе уж столько лет, а ты все у нас как дите неразумное – с ободранными коленками! Прям и не знаю, что делать… Люсь, а может, мы ее того… не будем приглашать, а? Пускай она одна со своим Ясиным собирается у него на псарне, а?
– Да у меня до твоего-то дня рождения все на свете заживет! – возмутилась Аня. – У тебя ж…
– В эту субботу, – любезно подсказала Люся. – Вообще-то в паспорте немножко другая дата, да только нашей Васеньке давно на паспорт наплевать, и на возраст тоже, так что… В эту субботу она нас приглашает повеселиться.
Аня с сомнением уставилась на Василису:
– Серьезно, что ли?
– А чего несерьезного-то? – подпрыгнула Василиса. – Аня! Ведь ты пойми, я все это затеваю только ради тебя! Я ж давно заметила, что ты без мужчины, ну никак не умеешь жить! Что твой сынок, твой Максимка, он уже давным-давно… Короче, в субботу приходишь к трем. И еще – от тебя тушеный
