– Он ей был так дорог? – дернула бровью Люся.
– Ну… как вам объяснить… – снова замялась Инна. – Понимаете… у нас ведь Наташа в семье знаете какая бойкучая была? Правда, страшненькая. Это она уже потом, лет в тридцать стала приятной женщиной. А сначала – немножечко на лягушечку смахивала. Да чего там немножечко – одно лицо! Да еще и характер – не приведи боже! От нее все мальчишки во дворе бегали. А Колька отчего-то на нее заглядывался. Нет, это мы уже потом поняли, что он на голову слабоват, а тогда понять не могли – чего он за Наташкой носится? А он бегал. Дохленький такой, смешной, на обезьянку похож, а влюбился, как лебедь, – один раз и на всю жизнь. Это он сам про себя так рассказывал. Ну влюбился и влюбился, Наташке как-то до парней дела не было. Но только он ведь ответной любви стал требовать, представляете!
Василиса с Люсей только покачали головой – каков нахал, ты посмотри, что делается!
– Да! – продолжала Инна. – А однажды так и заявил Наташе – если, мол, за меня не пойдешь – спрыгну с балкона! Его тогда никто всерьез не принял, а он пошел и на виду у всех с балкона вниз сиганул!
Люся охнула:
– Насмерть убился?
– Да не совсем. Что-то, конечно, отбил, да ноги вывихнул, но даже в больнице не задержался… – с сожалением вздохнула Инна. – Да чего там не прыгнуть-то? Второй этаж.
Василиса понимающе зацокала языком:
– Вот так эти замухрышки нас, красавиц, и пленяют.
Инна быстро замотала головой:
– Нет-нет, я ж сказала – Наташа страшненькая была, да и ни в какой плен он ее не брал. Наталья тогда только напугалась, но замуж все равно не пошла. Она все за красавцами гонялась. А красавцы, они ведь знаете какие – им подавай кого покрасивее, и чтобы ноги от попы… в смысле – от зубов, и талию там всякую муравьиную. Короче, пока Наталья себе принца высматривала, все ее подруги замуж повыскакивали, деток родили, а она все куковала, вокруг нее только этот Коля и слонялся с перебинтованными конечностями. А годы-то идут! А тут еще я никак замуж не вытолкаюсь. Прям чего-то такая робкая уродилась, хоть удавись. Мама так и говорила – Инка, ну ты-то, со своей красой, хоть порадуй меня зятем! А меня чего-то никто замуж не звал и не звал, какая уж тут радость? А тут у нас мама заболела, серьезно так. Ну и давай она Наталью просить – выходи, мол, замуж, я хоть на внуков гляну. Эту-то статую кто возьмет, разве что в музей, это мама про меня, а ты, говорит, Наталья, выходи. Вот бегает за тобой Колька, даже ног-рук из-за тебя не пожалел, кого тебе еще надо? Будешь с ним жить, он тебя на руках носить будет. Наталья еще тогда сомневалась – как же он ее носить будет, если она с добрую телку весом, а Коля ростом с собаку? Но уж очень мама просила, Наталья подумала-подумала и согласилась, сильно ей хотелось в белом платье в загс сходить, чтобы все как у людей.
– Ну и что – Коля долго ее носил? – спросила Люся.
Инна только печально сморщилась:
– Да куда там! Сначала еще ничего, а потом, когда мама умерла, а Наташа Виталика родила, Колю как подменили. При каждом удобном случае орал – кому ты с подарком нужна?!
– Ой, господи! – всплеснула руками Василиса. – И что же она, не могла ему рот заткнуть? Ведь надо же – такой плюгавенький, а туда же – орать!
– Так он ведь не один орал, с ним вся его родня голосила. И так они за Наталью взялись – все ей припомнили: и как из-за нее Колька с балкона по собственной дури кинулся, и как она на него внимания не обращала, и даже чего не было – повесили. И так они ее долбили, что Наташка сама себя виноватой стала чувствовать. Работала на двух работах, прибегала – по магазинам неслась, потом стирка-варка, уборка, а Коленька и вовсе жить стал припеваючи. Сначала еще где-то работал – сутки через трое, а потом и вовсе – раза два пьяным на работу заявился, его и выгнали. Ну и, конечно, виновата опять Наталья оказалась, потому что не дала ему в свое время институт закончить. А как бы он его закончил, если он и не думал туда поступать? – разволновалась Инна. Опять припала к чашечке с остывшим кофе и, немного успокоившись, продолжала: – Вот так она и жила, и даже думала, что у нее жизнь сложилась, – все время меня замуж пыталась вытолкать за соседского дядю Матвея – почтальона. Потому что он мне газеты бесплатные таскал. Выходи, говорит, все хоть не одной куковать. Я ей говорю – не могу, мол, не люблю я его. А она меня на смех. Ты, говорит, начиталась всякой ерунды, фильмов насмотрелась, а в жизни все не так – кто ее видел – любовь-то эту?! Нету никакой любви, я вот живу сколько лет и еще ни разу не встречала, и ничего, счастлива! Каждый раз она смеялась, пока сама не втрескалась.
– Это в того знакомого? – чуть не задохнулась от напряжения Люся.
– Ну да! – кивнула Инна. – Влюбилась, да еще как! Но… Я бы на ее месте тоже влюбилась. Потому что там было так… он такой… Вот пишут про всякие случайные романтические встречи, мы считаем, что придумывают. А оказывается, такое и на самом деле бывает. У них же каждый день была сплошная романтика! С самого первого дня!
Василиса немедленно выудила из-за пазухи помятую тетрадку, из кармана достала ручку и приготовилась конспектировать:
– Теперь, Инна, пожалуйста, помедленнее, с выражением, с чувством и диктуй без ошибок.
Инна мечтательно задрала глаза к потолку и стала рассказывать историю любви ее сестрицы с прекрасным незнакомцем. Василиса сначала пыталась записывать, а потом про ручку забыла, и обе они с Люсей слушали, раскрыв рты.
В тот день в интернате дали на обед какую-то заразу. Нет, все работники съели – и ничего, дети тоже не пострадали, и только одна Наталья сразу после обеда покрылась густой красной сыпью. На себя в зеркало даже смотреть не хотелось. Увидев ее в коридоре, новенькая воспитательница шустро отпрыгнула в сторону и пролепетала:
– Наталья Федоровна, у нас черная оспа? Карантин? Можно, я завтра на работу не выйду?
– Это аллергическое, – охладила ее Наталья и стала собираться домой. Правда, завернула к директору, показала на щеки и вздохнула: – Я денек отлежусь, а? Супрастинчику попью, а то решат, что у нас инфекция.
Директор быстро-быстро замахала руками:
– Идите, Наталья Федоровна, идите, не разносите заразу! Полежите недельку дома, у нас все равно
