отправил их на Городище, а в Псков послал требование о выдаче его мужа. Псковичи, со своей стороны, требовали выдачи их товаров и прочего, и только тогда хотели освободить Вячеслава. Ярослав прибег к обычной мере, не пуская в Псков гостей, вследствие чего наступила во всем дороговизна, и потому, вероятно, псковичи освободили Вячеслава. И князь отчасти выполнил требования псковичей, но мира с ними не взял. Псковичи кланялись, как передают летописи, князю, просили у него сына Федора, но Ярослав дал им шурина своего Юрия Мстиславича, который и сел в Пскове.
В 1233 году немцы начали беспокоить Новгород-Псковские волости. В 1234 году Ярослав выступил в поход; не дойдя до Юрьева (Дерпта) — цели похода, он остановился. Немцы из Юрьева и Медвежьей Головы (Оденпе) выступили против русских, но потерпели поражение и примирились с Ярославом. В том же году литовцы напали на Русу, но отбиты были и стали отступать. Ярослав настиг их на Дубровне, в Торопецкой волости, отнял у них 300 коней и товар. Литовцы, бросая оружие и щиты, бежали в лес.
В южной Руси около того времени шла борьба между князьями из-за Киева и Галича. В 1234 году Владимир Рюрикович Киевский вёл войну с Михаилом Черниговским, но при Торческе был разбит и взят в плен. Киевский стол занял родственник и союзник Михаила, Изя-слав Владимирович, князь Северский. Но в 1236 году, освободившись из плена за большой выкуп, Владимир выгнал Изяслава из Киева, но не мог удержать киевского стола за собой, по настоянию Даниила Галицкого и великого князя владимирского он должен был уступить его Ярославу Всеволодовичу. Ярослав, оставив в Новгороде сына своего Александра, отправился в Киев с лучшими новгородскими мужами, которых, продержав там неделю и одарив, отпустил обратно в Новгород.
Ярославу не долго пришлось сидеть в Киеве. 4 марта 1238 года на берегу реки Сыти, произошла известная битва великого князя владимирского Юрия Всеволодовича с татарами, в которой он пал. Юрий, между прочим, поджидал здесь братьев, Ярослава и Святослава. Последний, по Тверской летописи, участвовал в этой битве. На свободный великокняжеский стол, по старшинству, должен был сесть брат Юрия, Ярослав, который и поспешил теперь из Киева (или из Новгорода) во Владимир, представлявший из себя груды развалин и человеческих трупов — следы татарского меча и огня. Первою заботой князя было очищение стольного города от трупов, которыми наполнены были не только улицы, дворы и жилища, но и самые храмы, нужно было собрать и ободрить разбежавшихся от татарского нашествия жителей. Заботясь о приведении в порядок столицы, Ярослав в то же время позаботился и о своих братьях: Святославу он дал Суздаль, а младшему, Ивану, — Стародуб. Наконец, в следующем 1239 году распорядился перенесением из Ростова во Владимир тела Юриева, которое встречено было духовенством и народом и после обычных церковных песнопений, положено во храме (Успенском) Богоматери, где лежал и прах отца его, Всеволода.
В том же году литовцы, вероятно пользуясь сумятицей, происходившей в северо-восточной Руси, начинают теснить Смоленск. Ярослав Всеволодович предпринял против них поход, победил их, пленил их князя и посадил в Смоленске Всеволода Мстиславича, сына Мстислава Романовича, бывшего великого князя киевского.
Вообще, надобно заметить, что летописные известия 1235–1238 годов темны, противоречивы и сбивчивы. Так, Ипатьевская летопись под 1235 годом говорит, что Ярослав Всеволодович взял Киев под Владимиром Рюриковичем; а по Густинской летописи в 1236 году Ярослав сел на Киевском столе, но в том же году выгнан оттуда Владимиром Рюриковичем. Если это так, то можно предположить, что Ярослав мог удалиться в Новгород, и в таком случае известие Никоновской летописи о том, что в 1238 году Ярослав пришел во Владимир из Новгорода, надобно считать правдоподобным, тем более, что одна только Воскресенская летопись говорит, что Ярослав пришёл во Владимир именно из Киева, а после него в Киеве сел Михаил Черниговский. В Ипатьевской летописи под 1235 годом говорится, что Ярослав взял под Владимиром Рюриковичем Киев, но «не мога его держати иде пакы Суздалю». Татищев под 1235 годом говорит, что Ярослав «пришед к Киеву, сам сел на Киеве, но недолго держав, учинил со Изяславом договор, что ему за Владимира окуп заплатит, и Смоленск ему отдав, сам возвратился». Далее, под 1236 годом у Татищева говорится, что Изяслав послал к великому князю Юрию послов с просьбой о любви и дружбе. Упоминаемый здесь Изяслав — лицо неопределенное.
Мирная деятельность князя потревожена была набегом на Суздальскую землю татар, которые, повоевав мордовскую землю, пронесли огонь и меч по рекам Оке и Клязьме, сожгли Муром и город святой Богородицы — Гороховец, и с большим полоном ушли домой. Это было зимой в том же 1239 году.
Есть в летописях темное известие под 1239 годом, приведшее в недоумение Карамзина: под помянутым годом говорится, что Ярослав, названный по отчеству только в Никоновской летописи, ходил к городу Каменцу, взял его, пленил жену Михаила (разумеется Черниговского) и множество людей и возвратился восвояси. Карамзин удивляется, «как мог великий князь втакое бурное время итти из Владимира Суздальского в нынешнюю Подольскую губернию. Мы упоминали в 1229 году о Ярославе Ингваревиче, получившем от Даниила в удел Межибожье и Перемиль; но Суздальский или Пушкинский летописец без сомнений говорит здесь о великом князе Ярославе». Ипатьевская летопись так изображает это событие: «Михаил бежа по сыну своем перед Татары во Угры». (Ростислав Мстиславич занимает Киев, Даниил выгоняет его и оставляет там наместника Дмитрия). «Яко бежал есть Михаил из Киева в Угры, Ярослав ехав я княгиню его и бояр его пойма, и город Каменец взя». По правдоподобному замечанию С.М.Соловьёва, из этого рассказа видно, что Ярослав был ближайший местный князь, который перехватил на дороге жену и бояр Михайловых, — так что, очевидно, здесь должно разуметь именно Ярослава Ингваревича. Что же касается того, что Никоновская летопись называет этого Ярослава Всеволодовичем, то, естественно, составитель этого свода, встретив в более старых списках летописей Ярослава без отчества, хотел, но неудачно, сделать это лице более определенным и поставил при нем отчество Всеволодович, так как из Ярославов того времени Всеволод был, так сказать, виднее.
В 1240 году сын Ярослава Александр, не известно из-за чего, поссорился с новгородцами и ушёл из Новгорода в Переяславль. Но, теснимые немцами, новгородцы просили себе у Ярослава князя, и он послал к ним сына Андрея, который, впрочем, не угодил новгородцам;
другое новгородское посольство просило Александра, который и отправился опять в Новгород.
Батый, между тем, опустошал южно-русские земли и Прикарпатье, откуда повернул с своими полчищами назад и избрал своим местоприбыванием низовья Волги, основав здесь город Сарай (Астраханская губерния). Сюда то должны теперь являться русские князья на поклон к грозному завоевателю. Батый потребовал к себе Ярослава, и последний, в 1243 году, отправился в Сарай, послав своего сына Константина в Татарию к великому хану. Батый принял и отпустил Ярослава с честию и дал ему старейшинство во всей Руси. Года через два (1245) возвратился и Константин, также с честью.
В 1245 году Ярослав вместе с братьями и племянниками вторично отправился в орду. Святослав и Иван Всеволодович с племяниками воротились в свои отчины, а Ярослава Батый послал на берега Амура к великому хану. Здесь он принял, по замечанию летописца, «много томления», так как против него велась, судя по некоторым сказаниям, хотя и не совсем ясным, какая-то интрига, в которой действующими лицами являются боярин Федор Ярунович и сама ханша, которая под видом угощения поднесла Ярославу яду. Великий князь поехал от хана уже будучи больным; чрез 7 дней, а именно 30 сентября 1246 года, в дороге он скончался, причем тело его сильно посинело, что еще более убеждало современников в том, что он отравлен. Сопровождавшие его бояре привезли тело его во Владимир, где в Успенском соборе, он и был похоронен.
Никоновская и Тверская летописи о смерти Ярослава говорят под 1247 годом, а Троицкая — под 1248 годом. По поводу поднесенного Ярославу яда Карамзин замечает, что монголы сильные мечом, не имели нужды действовать ядом, орудием злодеев слабых. Плано Карпини замечает, что Ярослав отравлен татарами с тою целью, чтоб им свободно было владеть Русью, но по справедливому замечанию С.М. Соловьева, татарам, в таком случае, нужно было бы истребить всех князей. Соловьев предполагает, что интрига против Ярослава велась, вероятно, Константиновичами Ростовскими (из собственно Константиновичей, заметим, в живых оставался только Владимир Углицкий, который принимал участие в последней поездке Ярослава в орду). Когда не удалось оклеветать Ярослава перед ханом, прибегли к ханше, о чём хан и не знал. Иначе, в самом деле, трудно согласить всеобщее свидетельство и своих и иностранных источников о «нужной» (насильственной) смерти великого князя. Летописи вообще скупы на похвалы этому князю, но одна из них говорит, что он «положи душу свою за други своя и за землю Русскую», а рукописные святцы причисляют его к лику святых.
