В полном молчании Распузоны поднимались домой – Акакий решил наказать супругу безмолвием, а та была ему сказочно признательна, что не тревожит ее больную голову пустой болтовней.
– Наконец-то! – раздался хоровой крик, когда Акакий включил в прихожей свет. – Заявились!
– Я бы даже сказал – нарисовались, хрен сотрешь! – блеснул прибауткой Петр Антонович.
Клавдия обреченно застонала. В комнате чинно восседали Катерина Михайловна, Петр Антонович и Ирина. Вероятно, сидели они долго, потому что накинулись на вошедших, как собаки на кота.
– И где, я вас спрашиваю, моя дочь? – спрашивала Ирина, красиво выставляя вперед то правую, то левую ногу.
– А мы вот тоже интересуемся! – трясла щечками Катерина Михайловна. – Мы даже не подозревали, какого масштаба несчастье случилось у нас в семье! Не-ет, с вами просто невозможно помолодеть! И хочется скинуть на год-другой морщин, так разве нам кто позволит? Петр Антонович! Чего ж ты молчишь, как Герасим прямо? Я говорю, разве нам кто позволит?!
Петр Антонович в данный момент знакомился с недрами холодильника, поэтому не слишком вникал в дамское кудахтанье. Да к тому же свой орган речи он основательно набил колбасой, поэтому женщинам приходилось нападать дуэтом.
– Я вторично интересуюсь, где моя дочь? – не уставала менять позы Ирина.
– У любовника, – устало ответила Клавдия. – Она же тебе сама звонила – подробно рассказала, как ей замечательно. Так надо было у нее и поинтересоваться, на какой такой даче ей так распрекрасно.
Ирина мгновенно вспомнила, что Лиля все-таки сама изволила потеряться, угасла и уже извинительным тоном пояснила:
– Клавочка, ты ж понимаешь, я ничего не имею против, пусть девочка отдыхает, но ты сказала!.. И потом, я даже отменила сегодняшнее свидание!
– Нет, простите, что значит – девочка отдыхает? – возмутилась Катерина Михайловна. – Она там где-то будет, с позволенья сказать, отдыхать, а мы здесь с ума все сходить…
– Мамаша, не все, а только избранные особы. И потом, их никто из поликлиники не гнал, надо было сходить с ума под наблюдением врачей, – напыщенно поправила Клавдия. – И вообще у меня есть предложение…
– Мы согласны! – тут же подскочила свекровушка. – А и в самом деле! Чего нам – молодым. Клавочка, ты придумала великолепно – давайте отправим мужчин в гастроном, закажем себе бутылочку дорогого вина…
У Клавдии задергалось веко.
– Мамаша!
– А и действительно! – не умолкала старушка. – Разве нас одной-то уговоришь! Две! Непременно две! Петр Антонович!! Ты там провалился куда, что ли?! Акаша, детка! Накинь курточку и сбегай в магазин, Клавочка скажет, что надо прикупить. Только мне обязательно сыра «Пармезан», страшно люблю, как он называется, напоминает нашу фамилию, а еще… еще палочку копченой колбаски!
Акакия не надо было долго упрашивать. Он уже изначально к этому стремился, поэтому в курточку облачился, как солдат-срочник, за сорок пять секунд. Однако, пока вытягивал Петра Антоновича из холодильника, Клавдия успела прийти в себя от наскока старушки и властно осадила:
– Акакий! Раздеться и в кровать! Ирина, до свидания, тебя ждет молодой сердцеед. Наверняка он тебя не нашел сегодня в больнице и решил, что ты уже у патологоанатома. Ступай, успокой Женю.
– Макса! – обиженно поправила Ирина.
– Ну, хорошо, можешь Макса, – разрешила Клавдия и уставилась на свекровушку. – А вам, милая мамаша, я приготовила целую наволочку шерстяных клубков, будем проходить курсы вязания носков. Носки – очень замечательное средство для кожи. В них пятки не сохнут. А я… Я сейчас в ванную и… думать, думать, думать…
Акакий все еще надеялся, что Клавдию сломят решительные дамы, что в магазин бежать придется и что вечер не окончательно погиб. Поэтому он таился за шкафом, курточку не снимал, а старательно скрывался от зоркого ока жены. Но в прихожей его сшибла с ног Ирина, которая торопилась успокоить своего молодого бойфренда.
– Кого вы здесь вынюхиваете, Акакий Игоревич? – вздернула она брови и тут же завопила в комнату. – Клавочка!! У тебя тут Акакий куда-то намылился! Его выпускать?
Акакий оскорбленно дернулся и демонстративно скинул верхнюю одежду. Можно подумать, он какой-то гулящий кот! Можно подумать, он сам не может выпуститься, если ему приспичит! Да он просто и не хочет никуда идти! Он просто вот так хочет… как там Клавдия сказала? Ах да! Он просто хочет вот так раздеться и в кровать!
Петр Антонович, видимо, в клинике был подвержен лечебному голоданию, потому что никак не мог оторваться от холодильника. Теперь он уже поглотил все котлеты, замороженные сосиски и стал поглядывать на сваренную Тимкину рыбу.
Катерина же Михайловна топталась возле двери ванной, куда успела первой занырнуть Клавдия, и безостановочно скулила:
– Клавочка! Ты понимаешь, нас целую неделю мыли только под душем! То есть мы сами там ополаскивались. Потому что залезть в ванную целиком не было никакой возможности, Клавочка! Потому что там ванны и вообще не было! Нет, Клавочка, была, только там отчего-то хлорировали простыни!
Клавдия плавилась в горячей воде и на посторонние звуки старалась не реагировать. Из головы не шел сбивчивый рассказ официанта из бильярдного клуба. Конечно, ей так и не удалось вызнать никаких подробностей того Лилиного вечера, однако она узнала еще более важные новости. Оказывается, та несчастная девушка, которая встречалась с Лилей, была все-таки убита. Клавдия вдруг почувствовала, как сильно заколотилось сердце. Нет, это не кипяток виноват, просто вдруг осенила страшная мысль: если раньше была уверенность, что «смерть» девушки была подстроена, причем ею же самой, а значит, Лилю просто хотели изолировать, то теперь ситуация повернулась другим боком. Во-первых, возле Лили крутился не один человек, а как минимум двое. Иначе кто же убил ту «рекламную» диву? А в том, что ее убийство
