– Клавочка… – растерянно вплыла в кухню Катерина Михайловна. – Ты только посмотри, что обнаружил у вас в туалете Петр Антонович!
– Мамаша! Ну что у нас там можно обнаружить? – уже заводилась постепенно Клавдия.
Она вдруг сообразила, что яичницы и в самом деле будет маловато, а роскошный ужин на ночь глядя готовить совсем не хотелось.
– Мамаша, вы бы ему посоветовали искать где-нибудь в другом месте.
– Нет, Клавдия, ты не увиливай! – повысила голосок свекровь. – Ты лучше мне объясни, как такое могло получиться? Стоило мне отлучиться и, пожалуйста – наша знаменитая фамилия покрыта грязью позора! Что это, я спрашиваю?
Старушка нервно дергала тапкой и тыкала в нос Клавдии кусок газеты. Конечно, это была та самая скандальная газетенка с мерзкой статьей.
– Ну и что вам, мамаша, не нравится? – забыв про ужин, уперла руки в бока Клавдия. – Чего вас взволновало? Какой-то Растузон распустил свою жену, она от пьянства погубила свою подругу, мы-то здесь при чем?
– То есть как это при чем? – захлебнулась негодованием пожилая дама. – Я спрашиваю – кто посмел так испохабить нашу фамилию?! Наш род никогда не был Растузонами! Еще не хватало нам носить какое-то карточное погоняло!! В нашей фамилии явно просвечиваются французские корни! А это… это какая-то уголовщина!
Клавдия клацнула челюстью и нервно задергала правым веком:
– Маменька… Вас оскорбило, что там красуется не наша фамилия, я правильно поняла? Вы статейку-то читали? Там вообще-то про убийство говорится. И еще – там настойчиво намекают, что наша Лиля…
– Я тебя умоляю! – поморщилась свекровь. – Намекают! Какое убийство, если милиция не стала даже заниматься этим делом? Даже подозреваемую не задержала? А ты мне тут будешь рассказывать сказки, что наша Лиля… Кстати, а где она? Я бы хотела с ней завтра встретиться и поговорить. Можно будет подать в суд на эту газетенку за коверканье нашей фамилии. Как ты думаешь, Клавдия, в пятьдесят тысяч оценить моральный ущерб, этого будет достаточно? Хотя… откуда тебе знать, это же мой ущерб!.. Клавдия, я завтра найду этого писарчука, так и знай! А то совершенно неуютно чувствовать себя ущербной. Я тогда себе напоминаю… а, кстати, где он? Где мой сын?! Акакий!! Акаша! Как ты можешь храпеть в обнимку с котом и еще не обнять свою мамочку?!
Клавдия судорожно выдохнула. Ну наконец-то матушка переключилась на Каку и, может быть, вышвырнет из головы эту дикую идею – искать нерадивого журналиста. Если еще и Катерина Михайловна влезет в это дело, тогда ожидать можно всего, чего угодно.
Ранним утром, когда сон еще ласкал Клавдию Сидоровну мягкой лапкой, в ухо влетел пронзительно- бодрый клич:
– На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись!!
Еще не просыпаясь, Клавдия сурово сдвинула брови, кликун должен был догадаться, что пробуждение ее будет ужасным. Для него. Однако тот не понял всей степени опасности и продолжал ретиво выкрикивать лозунги во славу утренней гимнастики. Клавдии пришлось-таки разлепить веки. Возле ее кровати в огромных футбольных трусах скакал Петр Антонович и, точно мельница, крутил руками.
– Клавочка! Подъем!! – заиграл он глазками.
– Петр Антонович! А не поскакать ли вам к Катерине Михайловне? Чего это вы здесь, я извиняюсь, козлом пляшете? – попыталась не дерзить Клавдия. – И вообще! Подите вон, я не одета.
Отвязаться от прыгуна оказалось не так просто.
– Нет-нет! Не спрячетесь, проказница, – хихикал престарелый кавалер и тыкал скрюченным пальцем Клавдию в бок. – Вставайте, вставайте! Долго спите, дитя мое. Пора приготовить тело к многотрудному дню!
– Вы, я вижу, уже приготовили? – набычилась Клавдия. – Сейчас этот многотрудный день для вас и начнется…
Не вполне соображая, что делает, она вынырнула из постели, сграбастала старичка и потащила в прихожую. Там, запихнув его в платяной шкаф, два раза повернула ключик и с удовольствием снова растянулась на кровати.
Второй раз пришлось проснуться от крикливого голоса свекрови:
– Акакий! Ответь мне, как матери, отчего ты так распустил жену?! Это ж надо – моего законного супруга запихать в шкаф!
– Да! – вторил ей обиженный баритон Петра Антоновича. – Как какого-то шелудивого кота!
– Нет, ну Клавочка, вероятно… – блеял несчастный Акакий, но ему не давали вставить и слова.
Престарелая чета наседала:
– В мои годы в шкаф пихали исключительно любовников, а тут…
– Нет, Катенька, я еще согласен, если бы как любовника, я бы и не прочь… В том смысле, что… Катенька, ну что ты себе вообразила?! Акакий! Немедленно отвечайте! Когда наконец ваша жена оставит меня в покое?!! – уже визжал старичок.
Клавдия поняла, что спокойный сон удержать не удастся, выползла из-под одеяла и, накинув халат, появилась пред очами родственников.
– Доброе утро, – криво улыбнулась она, направляясь в ванную.
– Нет уж, Клавдия, позволь! – преградила ей путь разъяренная свекровь. – Абсолютно ничего не вижу доброго! Отвечай, будь любезна, чего это ты Петра Антоновича зашвырнула в шкаф, как ненужную тряпку, а? Вполне еще годный мужчина, а ему такое унижение!
