микрорайон: – А носочки-и-и!!! Кому носочки-и-и-и?! Из натуральной шерсти! Изготовленные лучшими умелицами России! Награждены «Оскаром», прости, господи! Подходим, пока все не продала!
– Молодой человек! Покупаем семечки! Семечки! – кричала Михална. – Такой красивый молодой человек и без семечек!
– Ой, да все они красивые, пока молодые, – вздохнула Валентина и блаженно завела глаза. – У меня вот дружок в молодости был, Лешка Коноплев. Уж как любила, как любила!
– Это ты про мужа опять, что ль? – криво усмехнулась Павлина Марковна.
– Это я про другого. Которого еще до мужа любила, – любезно пояснила Валентина. – Ой, девчонки, не мужчина – конфетка! И обходительный такой, и всегда «извините», «пожалуйста»! Посадили его потом, за кражу. Так-то, девчонки. Не поверите, потом приходил – ведь убожище, прости, господи! Зубов нет, кожа вся висит, волосы повылазили. Это ж ужас!
– Батюшки-светы! – охнула Павлина Марковна. – Это чего с ним с болезным приключилось?
– Так понятно чего – постарел, – вытаращилась на нее Валентина Адамовна. – Нет, он ко мне после первого-то срока тоже приезжал. Еще ничего был. Но я уже замужем была… Тогда, правда, горевала. Он мне опять таких слов наговорил, что ты! Я чуть Володю за руку не схватила да не ринулась с ним в бега. А теперь вот думаю – ну и дура ж я была! Как же хорошо, что меня мой-то от этого кузнечика увел.
– А почему кузнечика? – наивно поинтересовалась Наталья.
– Ну а как же? – дернула плечами Валентина. – Он же поскачет-поскачет, его поймают. Выпустят, он снова давай скакать. Кузнечик и есть… Мужчина! Мужчина, гляньте, какие огурчики! Так в рот и просятся! Купите баночку, а я вам скажу, где водку дешевую продают!
«Девушки» снова переключились на торговлю, однако в такое раннее время покупатели еще не спешили осчастливить себя солеными огурцами, семечками и вязаными носками, поэтому разговор продолжился.
– Вот я и говорю, – вздохнула Валентина, – разве ж тот бы стал меня теперь подарками заваливать?
– А почему вы, Валентина Адамовна, решили, что ваш муж это вам подарок сделал? – спросила Наташа. – Может быть, Павлина Марковна права – правда забыл вытащить из кармана чей-то лифчик, и все. А вы уж и обрадовались.
– Наташенька, – с усталой улыбкой повернулась к ней Валентина Адамовна. – Это твой молодой козлик может забыть в кармане ЧЕЙ-ТО лифчик. А мой… мой Мефодий Сидорович носит только мои лифчики!
– Боже мой, – быстренько перекрестилась Михална. – Так он у тебя еще и… Сам, что ли, носит?
– В кармане носит, Михална, – прервала товарку Валентина Адамовна. – Ой, ну я не могу. О чем вы только думаете? Я ж вам объясняю – да, девочки! Есть она, вечная любовь! Меня Моня так вечно любит, так задаривает… А ваши носки, Павлина Марковна, все равно никто не купит, потому что они у вас колючие, вот.
Три дня после этого разговора Валентина обижалась на Павлину Марковну. Она переписала кучу анекдотов и рассказывала их коллегам потихоньку, чтоб старушка не слышала. Зато та, в свою очередь, принципиально не переписывала Валентинины рецепты и вовсе заявила, что так капусту уже никто не солит! На четвертый день пришлось помириться, потому что собачка Валентины не перенесла холодов и стала кашлять. Пришлось подарить Павлине Марковне ведро картошки, чтобы та подарила Бонике вязаный маленький свитерок. Свитерок оказался красивым, теплым и пушистым, и мир был восстановлен.
Вечером Валентина пыталась затолкать собачку в обновку.
– Боника, ну давай же лапку сюда сунем. Погоди, эту лапку тоже сунуть надо… Маша! Ну иди же мне помоги!
– Сейчас я Володю покормлю, – отозвалась невестка.
– Да что его там кормить? Сам прокормится. Иди, говорю. У меня никак не получается. Боника! Ну не вертись же… Не надо на маму чихать. Мама за эту красоту ведро картошки перла.
– Давайте я ее так подержу… – прибыла на помощь Маша. – Боня! Потерпи.
– Мария! Будь любезна называть собаку полным именем, – сурово насупила брови свекровь. – Тебе не трудно, а Бонике приятно… Боника! Не смей кусаться, мерзавка такая!
Они уже почти засунули собачонку в обнову, но в прихожей раздался звонок, собачонка вырвалась и с радостным лаем ринулась к дверям.
– Да что ж такое, я не понимаю! – хлопнула себя по бокам расстроенная Валентина Адамовна. – Кого там опять принесло?
«Опять принесло» Мефодия Сидоровича. Сегодня была суббота, выходной день, однако у слесаря и сегодня были подработки.
Мефодий Сидорович поспешно разделся и собрался по привычке юркнуть в ванную, но жена преградила дорогу.
– Маша! Иди сюда, – зычно позвала она. – Посмотри на своего родственника.
Маша прибежала немедленно. Вместе с ней вышел и сын Володя.
– Скажи, Маша, зачем надо было надевать на работу белую рубашку? – спрашивала Валентина невестку и тыкала пальцем в грудь своего супруга. Тот мечтал провалиться к соседям на нижний этаж, но никак не получалось.
– Ой! – воскликнула Маша и прикрыла рот ладошкой. – Какой ужас!
Володя крякнул и отвел глаза в сторону.
Вся рубашка Мефодия Сидоровича была украшена губной помадой. Некогда безупречно белый воротничок теперь алел следами чьих-то губ.
– Ну и чем теперь выводить это безобразие? – строго вопрошала Валентина мужа.
– Николай говорил, что можно… мыльцем… аккуратненько… – пролепетал супруг.
– Много он знает, твой Николай! – фыркнула Валентина Адамовна. – Даже не раздевайся. Немедленно иди и купи стиральный порошок подороже. И спроси у продавца, чем выводить эти позорные пятна.
Мефодий Сидорович поспешно кивнул, снова напялил курточку и выскочил за дверь.
Володя вышел в гостиную и включил телевизор, вероятно, хотел найти интересную программу, чтобы отвлечь мать. Но это было не так просто.
– Какое расстройство нервов, – ухватилась женщина за грудь. – Машенька, давай выпьем валерьянки.
Маша помогла свекрови дойти до кухни, вытащила таблеточки и быстро налила стакан воды. Что говорить в таких случаях, она не знала.
– И что с ним делать? – спросила ее Валентина Адамовна.
Девушка расстроенно пожала плечами.
– Вот и я не знаю, – вздохнула свекровь. – Если б ты знала, как мне это надоело. Эти клиентки, они совсем совесть потеряли. Нет чтобы как следует оплатить работу деньгами, так они, негодяйки, только расцелуют слесаря и думают, что тому достаточно. А наш дурень даже слова сказать не может. Они же как думают – если в выходные, то и платить не нужно. Можно чмокнуть, сказать спасибо и все. И хватит. А у слесаря, между прочим, семья. Ему деньги нужны, а не какие-то там жирные губы напомаженные. Моня вообще не любит целоваться, я ж знаю. Я вон ему еще когда говорила: «Дай поцелую хоть!»… Когда ж я говорила? Ага, на двадцать третье февраля в прошлом году… Ну да… Так он от меня шарахнулся, как от чумы! Не любит целоваться, что ж тут делать. А эти… И мой тоже – слова сказать не может.
– Так вы… – не могла поверить невестка, – вы думаете, что это… Это его так за работу расцеловали?!
– Ой, не рви мне душу, – горько отмахнулась Валентина. – За что же еще его могли так замусолить? Говорю же – бабы эти только и думают, как на дармовщинку проехаться. Прямо зла не хватает. Я, между прочим, читала в одной экономической статье, как прожить на пенсию. Там про подарки писали. Дескать, необязательно дарить дорогие вещи, очень хорошо сделать что-то своими руками, вроде как человеку еще и приятнее будет. Я даже сама открыточку нарисовала и Павлине Марковне подарила на Новый год… А она мне тоже… аппликацию подарила. Ерунда все это. По мне, уж лучше колготки хотя бы купила, чем эта аппликация. Вот эти клиентки, наверное, тоже таких статей начитались и давай поделки своими губами делать. А нет чтобы человеку достойно заплатить!
Маша не стала разубеждать свекровь. Она решила действовать по-другому. Да и Валентина Адамовна
