Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910

за завтрашний день? И тогда в его силе и честности мы найдем жестокого и опасного врага. Несомненно, он достоин смерти — во имя справедливости.

Суждение зрителей

— Это совершенно справедливо. Сильные рабы опасны, даже когда они послушны.

— Да. Я нахожу, что Царь Голод наш истинный друг.

— Какое возмутительное тело. Раб — и такие прямые ноги!

— В цепи его!

— Он разорвет цепи. Смерть ему! Смерть!

Царь Голод. Прошу господ судей принять вид размышляющих.

Судьи размышляют, и Смерть стучит кулаком:

— Осужден — во имя дьявола!

Юношу с теми же предосторожностями уводят, и на его место появляется следующий Голодный. Это существо необычайно дикого вида. Длинные до колен руки с огромными, морщинистыми, грязными конечностями, голова и лицо сплошь заросли спутанными волосами, тусклые глазки, звериная походка носками внутрь, боязливая и мнительная. Но есть попытки к чему-то человеческому.

Так, существо одето в какой-то очень странный, первобытный костюм: соединение коры деревьев, хитросплетенной грубой материи и каких-то подвязок. При входе оно даже делает попытку причесаться, но запутывается рукою в волосах.

Разговор зрителей

— Да это горилла!

— Боже мой! Неужели мы будем судить еще целый зоологический сад! У меня театр!

— Нет, это человек.

— Да нет, горилла! Вы посмотрите на его голову.

— На руки!

— Не нужно снимать намордника. Оно, быть может, кусается!

— Оно кланяется!

— Оно человек!

— Да нет же! Оно дрессированное. Что это?

— Нужен каталог! В этих случаях нельзя без каталога! Как же мы будем судить, не зная, как оно называется!

— Какой странный фасон. Интересно познакомиться с его портным.

Царь Голод. Так как здесь возникли сомнения, то прежде всего скажи нам: кто ты, голодный?

Голодный молчит.

— Оно не понимает!

— Ну, конечно, горилла!

Царь Голод. Кто ты, голодный? Отвечай. Ты понимаешь человеческую речь?

Голодный (отвечает глухим, заскорузлым голосом). Мы крестьяне.

— Я же говорил, что человек!

Общий хохот.

— Отчего милостивые господа хохочут?

— Это не твое дело, голодный. Ты этого не поймешь. Ты что сделал, голодный?

— Мы убили дьявола.

Общий хохот.

— Слушайте! Слушайте!

— Но ведь это прелесть!

— Какая наивность!

Хохот.

Царь Голод. Это был человек, которого вы сожгли.

— Нет. Это был дьявол. Это сказал нам кюре, и тогда мы сожгли его.

Среди Зрителей легкое замешательство.

— Что такое?

— Он лжет. Этого не может быть.

Профессор. Вот вредное влияние церкви на развитие народных масс. Преступления, вызываемые суеверием…

Аббат (одною стороною лица с ненавистью глядя на Профессора, другою приятно улыбаясь Зрителям). Он, очевидно, не понял, сударыня. Почтенный наставник желал только внушить им веру в существование добрых и злых сил — но, конечно, не убивать. Религия, сударыня, запрещает убивать.

— Ну да, — это другое дело!

— Совсем другое дело. При чем тут кюре, если он так глуп?

— Скажите, пожалуйста: вид гориллы, а лжет, как человек!

— Обвиняет почтенных людей.

— Негодяй!

Царь Голод. Прошу господ судей принять вид размышляющих.

Судьи на некоторое время принимают вид размышляющих. Затем все, почтительно склонив головы, вытягиваются к Смерти. Та вскакивает и яростно стучит кулаком по столу:

— Осужден — во имя дьявола! дьявола! дьявола!

Царь Голод (встает). Успокойтесь, уважаемая…

— Дьявола! дьявола! дьявола!

Все встают в ужасе, с разинутыми ртами.

— Дьявола! дьявола!

Наконец утихает и садится, замирая в неподвижности.

Царь Голод (тихо). Ничего особенного, господа. По- видимому, легкая усталость. Прошу садиться. Уведите голодного.

Все с разинутыми ртами садятся и некоторое время продолжают смотреть на Смерть.

(Перешептывается с Судьями и заявляет весело.) Поздравляю вас, господа. На сегодняшний день окончен наш нелегкий и неблагодарный труд. Но, во исполнение древнего обычая, имеющего символическое значение, мы, судьи, должны выпить по стакану этой жидкости. Налейте, господин судья. Не пугайтесь, господа, это не кровь, хотя по окраске несколько похожа на нее — так, к сожалению, требует обычай, — это только вино.

Встав и поклонившись друг другу, выпивают вино. Смерти также относят бокал, но она отталкивает его костлявой рукою.

В заключение, также согласно обычаю, позволю себе коротенькую речь, цель которой показать — насколько мы лучше, справедливее и выше всех других людей. Господа!.. Сегодня вы присутствовали при высокопоучительном зрелище.

Вечное небесное правосудие в лице нас, судей, ставленников ваших, нашло себе блестящее отражение на земле. Подчиняясь только законам вечной справедливости, чуждые преступной жалости, равнодушные к мольбам и проклятиям, слушаясь только голоса совести нашей — мы озарили землю светом человеческого разума и великой, святой правды. Ни на одну минуту не забывая, что основа жизни — справедливость, мы в свое время распяли Иисуса и с тех пор и до сего дня не перестаем украшать Голгофу новыми крестами.

Но, конечно, только разбойников, только разбойников. Мы бога не пощадили — во имя законов вечной справедливости, — станем ли мы смущаться воем этой голодной, бессильной сволочи, ее