Том 5. Рассказы и пьесы 1914-1915

целовала сейчас в темноте? Или ты думаешь, что твои красные щеки не выдадут тебя? Слава Богу, — вот и смолкли трубы. Теперь он садится на коня, — он входит в ворота замка, отец встречает его… бедный отец!

Отрывисто вскрикивают трубы и смолкают.

Что это? Опять? Значит, так надо, — о чем ты спрашиваешь, Эльза, разве ты знаешь все ихние обычаи? Молчи и смейся. О Боже, вошли!

Возле замка шум и крик, быстро возрастающие. Сквозь листву иногда просвечивают движущиеся огни факелов.

Это ищут меня. Как мне стыдно, — нет, нет, я не пойду, я буду ждать его здесь. Там так светло, и все увидят мои красные щеки, и вдруг ты, Генрих, взглянешь и улыбнешься… нет, нет, я умру от стыда. Идут сюда, о Боже!

С криком врывается толпа вооруженных людей; в руках обнаженные мечи. Нахмурившись, входят и приближенные графа, держатся в стороне, озлобленно ворчат. Все заливает свет факелов. Голоса: «Герцог! Где герцог?»

Вальдемар. Это вы, графиня? Где герцог? Где Генрих?

Эльза. Я не знаю, о чем вы спрашиваете.

Вальдемар. Где Генрих? Я его друг. Мы ищем по всему замку, и его нет. Я умоляю вас, графиня, откройте нам, где герцог, — вы должны это знать!..

Бароны. Какая наглость!

Эльза. Нет, я не видала его.

Вальдемар. Это неправда! Он бросил нас и поскакал вперед на свидание с вами. Вы видели его, графиня!

Бароны (обнажая мечи). Какая дерзость! Зовите графа, здесь оскорбляют его дочь.

— Они заставили нас ждать!

— А теперь они обвиняют графиню в безнравственности.

— Обнажайте мечи!

На верхней ступени показывается старый граф.

Граф. Остановитесь, бароны. Кто обвиняет мою дочь в безнравственности? И кто эти люди, похожие на разбойников с большой дороги?

Вальдемар и приближенные герцога обнажают головы.

Вальдемар. Простите, граф, наше вторжение: мы ищем герцога. Всему миру известно ваше рыцарское благородство, граф, но наша любовь к герцогу не меньше. Наше беспокойство, когда после третьего зова герцог не явился…

Эльза. Не явился?

Граф. Вы меня удивляете. Разве герцог не с вами? Где же он? С утра, раскрыв родственные объятия, мы ждем высоконареченного жениха, и мои бароны уже утомились ожиданием…

Среди баронов ропот.

Где же ваш герцог? Или эта шайка разбойников, забывших рыцарскую честь и осмелившихся обнажать оружие в нашем замке, должна заменить его? Тогда я должен сказать императору: слишком много женихов для одной дочери моей.

Вальдемар. Это вы, граф, должны знать, где он.

Граф. Я?

Вальдемар. Вы! Герцог уже был здесь. Вот его перчатка!

Показывает. Всеобщий ропот.

Вот здесь стояла его нога. Он был на свидании с вашей дочерью.

Крики негодования.

Граф. Вы ошибаетесь, рыцарь. Хотя герцог и против нашей воли входил в наш дом, но он не вор, чтобы ползти в лазейку для лисиц, когда ворота открыты ему настежь. Мы не имеем оснований любить герцога, но в уважении его сану мы отказать не можем. И хотя вы — друг герцога, но вы слишком плохо знаете его, допуская, что он может отнять честь у своей невесты и ее отца. Ищите его в другом месте… быть может, в попутном кабачке!

Теперь ропот с другой стороны. Бароны громко хохочут.

Вальдемар. Тогда я обыщу весь замок!

Граф. Обыщите. Впрочем… Астольф, поди сюда. Вы уверены, рыцарь, что герцога с вами нет? Это беспокоит меня: я боюсь, не стал ли он жертвой преступления со стороны некоего проходимца… Только самому герцогу, с глазу на глаз, хотел открыть я эту тайну, но раз вы его друг… Рыцари, пусть позор падет на голову графини и ее отца: она не верна герцогу — невеста изменила жениху!

Эльза. Где Генрих? Я схожу с ума, — зачем все эти факелы? От них такой страшный свет; я ничего не вижу. Генрих!

Граф. Какое искусное притворство! А давно ли… Впрочем, расскажи ты, Астольф.

Астольф. Граф призвал меня сюда, — вот на этой ступеньке мы стояли…

Граф. Короче, старик, короче!

Астольф. И кто-то, одетый, как слуга, в плаще дешевом, обнимал графиню. — «Какое несчастье, — сказал мне граф, — графиня Эльза изменяет жениху: никогда этого не было в нашем благородном…»

Граф. Короче, старик!

Астольф. «Возьми же ты, Астольф, трех слуг, — сказал мне граф, — и возьми ты, Астольф, свинцу побольше и камней потяжелее, чтоб привязать к ногам, и жди ты, Астольф… и схвати ты, Астольф…»

Вальдемар. О, небо праведное! И ты сделал это, старик? Но ты же не слеп; речь твоя тиха и сбивчива, но глаза горят, как у волка… Да говори же, старик, где герцог?

Молчание.

Граф (протягивая руку). Он там, на дне пруда. Движение.

Эльза. Генрих! Мой призрак с горячими губами! Я иду к тебе, Генрих!

Падает и умирает.

Вальдемар. Ты зверь, а не отец. Эй, взять его и заковать в цепи: мы в клетке повезем его, как волка. Именем императора, — назад, бароны! Со всех сторон поджигайте замок, проклятое гнездо, лишенное птенцов! Пусть вихрь огня поднимется средь ночи! Это будет твоим брачным торжеством, мой герцог, мой Генрих, мой несчастный друг!

Занавес

Прекрасные сабинянки*

Картина первая

Дикая, неблагоустроенная местность. Рассвет. Вооруженные римляне волокут из-за горы похищенных сабинянок, полуодетых красивых женщин. Они сопротивляются, визжат, царапаются; и только одна совершенно спокойна и, кажется, спит на руках несущего ее римлянина. Вскрикивая от боли при новых царапинах, похитители торопливо сваливают женщин в кучу, а сами поспешно отскакивают в сторону, оправляются, едва могут дышать. Визг стихает. Женщины тоже оправляются, недоверчиво следя