своей меньшей капризной сестренке. Борисов! Вот кто вынесет Федорову к славе! И началась обработка спонсора. Конечно, Лилька уже несколько раз бывала в доме у Евгения Сергеича и даже пыталась произвести на него впечатление, но тот упрямо останавливал свой глаз только на дамочках, чей возраст не зашкаливал за тридцатник. Лилька, которой перевалило за сорок, в область его обожания не втискивалась.
– Ну что ж, – тяжело вздыхала Тамара. – Придется тебе смириться. Природу же назад не повернешь.
– Посмотрим… – шипела Лилька и мстительно щурила глаза.
Она решила копить деньги на операцию. Операцию по круговой подтяжке лица.
– Так ты, – прервала рассказчицу Серафима, – ты на подтяжку лица копила?! А мне говорила – операция по-женски! Жизненная! Я ж думала, тебе детей надо…
– Потому что дура, – отрезала Лилька. – Я тебе и сказала, мол, по-женски, потому что это чисто женская необходимость – молодое прекрасное лицо!
– Господи… – пробормотал Борисов. – Да эти операции не так дорого и стоят, чего на них копить – две зарплаты мужа и…
– Ага, «и»! – взвилась Федорова. – А вы у мужа моего спросили, хочет он мне ее отдавать? Он мне сразу сказал – увижу, что морду утянула, выгоню к ядреной фене! Я, мол, тебя и так люблю, а чтоб чужие мужики пялились, мне резону нет. Вот мне и надо было самой… ну, вроде как я сама помолодела, бесплатно…
Время шло, деньги копились слабо, а на экраны тянуло все сильней. Просто уже никаких сил не было терпеть! Да к тому же Лилька ведь не дура, она понимала: еще пару годков, и никакая операция не заставит поверить, что тебе всего-то… А молодость нужна была просто катастрофически! Во-первых, чтобы обаять Борисова, а во-вторых… Господи, ну ясно же, что молоденькую женщину будут продвигать на телевидении куда охотнее, нежели начинающую певицу предпенсионного возраста! И Лилька решилась. Она долго вынашивала свой замысел. Причем никаким коварным он и не был, просто надо было украсть ребенка у вечно пьяной жены Борисова, а потом вернуть дитя папеньке за скромную услугу. Чтобы оплатил кое- какую операцию и выпихнул на сцену.
– Я придумала, как все сделаю, – с вдохновением делилась Лилька. – Сначала, значит, девчонку у Тамары спрячу и останусь с ней, а мужа заранее на рыбалку отправлю. Потом, когда все переполошатся, перепугаются, заявлюсь с ребенком на руках, плюхну дочь перед отцом и так медленно стану падать. Ну, вроде как я геройски его дочь отвоевала у каких-то мерзавцев. И вся будто бы умирать соберусь. И Борисов, конечно же, от благодарности тут же осыплет меня деньгами и любое мое желание, как та золотая рыбка, выполнит с энтузиазмом. Вот.
– С-с-сука! – взревел Евгений Сергеич и кинулся на Федорову, но его успели перехватить.
– Ага-а-а, – жалобно заныла Лилька, – вам – сука, а у меня, может быть, вся мечта наперекосяк…
– Прошу заметить, прошу заметить! – словно школьница, трясла поднятой рукой Тамара. – Я об этих замыслах ни сном ни духом! Ни сном ни духом! Запишите это обязательно где-нибудь.
– Не, ну заткнитесь же! Тут же показания идут! – вскочил Шишов. – Федорова! Давай, колись дальше.
Лилька, оскорбленно скривившись, продолжала.
Украсть ребенка она решила в день рождения самого господина Борисова. Она точно рассчитала, что в этот день у самого Евгения Сергеича в доме будет суматоха, а его жена у себя дома непременно упьется с горя. Своего мужа Ваню она действительно на всякий случай отправила на рыбалку – дома он ей был не нужен. Дальше все известно. Она позвонила Анне Максимовне Борисовой, наплела с три короба – якобы Евгений Сергеич сильно соскучился по дочери и в такой знаменательный день хочет похвастаться перед гостями своим главным достижением, то есть дочкой Элечкой. Мамашу настоятельно попросили красиво нарядить ребенка и привезти к отцу. Естественно, сама матушка имеет полное право сопровождать дочь.
– Вы бы видели, как она обрадовалась, эта Анна Максимовна! – фыркнула Лилька. – Она даже и про ребенка забыла – бросилась на себя тряпки дорогие вешать.
– Щас убью… – прошипел Борисов.
– Ну прям какой нетерпеливый! – не выдержала Тамара, заинтересованная рассказом сестрички. – Еще успеете, дайте дослушать. И что там дальше-то было?
А дальше Анна быстро собралась и понеслась за машиной. Ее нисколько не остановило то, что она к тому времени уже была изрядно в подпитии. Зато Лилька к этому отнеслась более чем строго.
– Велено в нетрезвом состоянии вас до руля не допускать, – непреклонно заявила она.
– Ой, кто-то тебя еще будет спрашивать! – фыркнула Борисова, пихая ребенка на заднее сиденье.
– В противном случае я не скажу, где проводится банкет.
Анне пришлось смириться, и Лилька сама уселась за руль.
Теперь рассказчицу перебила Серафима:
– Ты что, сама вела машину? – не могла поверить она. – Ты же их больше лягушек боишься!
– Ну правильно… потому и боюсь… после того случая и стала бояться…
– А раньше чего не ездила?
– А где ты меня раньше видела? – хмыкнула Лилька. – Ты работаешь у нас всего-то без году неделя.
Лилька и в самом деле никогда не любила водить машину – боялась дороги и за руль садилась только в критических ситуациях. Сейчас была именно такая. Усевшись за руль борисовской иномарки, она не торопясь ехала по безлюдной дороге. Для большей безопасности Федорова сунула взволнованной мамаше бутылочку какого-то забористого пойла, и та хлебала его всю дорогу. Когда перед машиной замелькали густые деревца рощицы, Лилька вдруг остановилась.
