Пришлось Ольге заново передавать всю печальную историю.
– Ну офиге-е-еть!! – задохнулась от восторга Женька. – Эти любовницы так прямо сами и притащились?! Ну с ума-а-а сойти, совсем бабы обнаглели!.. И чего, прямо так и решили – чтобы сам выбрал?! Ну фи-и-и- ниш!!.. И ты даже ему не звонила?! Ну ты армату-у-ура, в смысле, железобетон… А чего за бабы-то? Какие из себя?
– Н-ну… Одна богатая, другая красивая… – безнадежно проговорила Ольга, намереваясь снова утонуть в печали.
– Господи! Тогда надо, чтобы ты была два в одном! – воскликнула Женька. – То есть – и богатая и красивая! Делов-то!
Ольга даже обиделась. Ну отчего это никто всерьез не принимает ее тоскливого положения? И маменька, и Женька? Женя вообще поступает бессовестно – ей хорошо говорить, она вообще замужем никогда не была, все время у нее бывали только какие-то приходящие бугаи, которых подруга важно именовала гражданскими мужьями. За малейшую провинность Женя выставляла очередного «мужа» за дверь и очень скоро у нее появлялся новый. К тому же Евгения Павловна Сидорина работала директором на маленьком кораблике, который переделали в гостиницу, поэтому в деньгах особенной нужды не испытывала. Ей, конечно, легко быть и красивой и богатой, а вот как можно стать такой Ольге?
Она передумала печалиться и накинулась на подругу:
– Женя! Вот когда ты так говоришь… когда так говоришь, мне кажется, что ты недоразвитая, честное слово! Богатая и красивая! Это в мои-то годы и при моей учительской зарплате!
Женька на нудные мудрости подруги особенного внимания не обратила. Она понеслась в прихожую, ухватила там какие-то свои пакеты и уже из кухни закричала:
– Оль! Иди сюда, я буду на стол накрывать, а ты меня слушать. А то я такая сегодня голодная, не успела забежать в кафешку – и пожалуйста, ни о чем не могу думать… А теперь слушай меня… – твердо заявила она, когда Ольга уселась вместе с ней за стол. – Человек может все, а уж женщина!.. Это мое такое жизненное кредо. И богатой стать можно, и красивой тоже.
– Но…
– Да не парься ты! Красивой – элементарно! Если не помогут кремы и маски, поможет скальпель, сейчас такие чудеса творят! Только, думаю, до этого не дойдет. А вот богатой… Нет, конечно, миллионов я тебе не обещаю, но весьма поправить свое финансовое положение…
– Ну поня-я-я-тно, – протянула Ольга. Женька уселась на любимого конька.
Дело в том, что Ольга не просто так трудилась в музыкальной школе – она не только чудесно музицировала, но и обладала весьма примечательным голосом. И Женька, едва только приступила к обязанностям директора гостиницы, сразу же стала сватать подругу на должность солистки для гостиничного ресторанчика. Пока в ресторанчике играл и пел один только Зиновий Баринов, или Зюзя, как его звали более близкие знакомые. Зюзя хоть и обладал сносным голосом и слухом, но ежевечерне прикладывался к бутылке, что престижу ресторанчика весьма вредило. Но замены парню не было, поэтому приходилось терпеть. Женька неоднократно тащила Ольгу в солистки, но та категорически отказывалась.
– Женя! Ну пойми же ты! – объясняла Оля. – Не мое это! И потом – Коля может быть против!
– Да твоему Коле вообще все фиолетово! – кипятилась подруга.
– Это сейчас! – снова упиралась Ольга. – А потом, когда я стану по ночам домой приходить, что он скажет? И еще – он сам сюда станет наведываться. Часто! И снова станет пить! А у него печень! И желчный пузырь пошаливает!
– Главное, чтобы мочевой не шалил, – угрюмо ворчала Женька, но как она ни уговаривала подругу, та никак не соглашалась.
И теперь, надо думать, Евгения опять станет толкать ее на сцену.
– А чего такого-то?! – шлепала ресницами Женька, уминая салат. – Каждый вечер при параде, работа с людьми, я же не стриптизершей тебя зову! А уж деньги там… конечно, не ахти какие, но уж во всяком случае не учительская зарплата! И потом – вечером ты можешь петь в ресторане, а днем в школе, если уж так хочется. Все равно тебе сейчас срочно требуется загрузить себя работой, чтобы ни о каком Коленьке не думать. А уж когда ты станешь на ноги, твой кобель к тебе сам вернется, попомни мое слово! Нет, Оль, прикинь – он возвращается, а ты уже с другим! Класс!
И Ольга сдалась. Правда, для этого Женьке пришлось до девяти вечера сидеть и рисовать подруге радужные замки, прекрасных принцев и даже выпить вместе с ней бутылочку какого-то сладкого винца, хотя ни одна, ни другая спиртного не уважали. В конце программы Женька куда-то позвонила и торжественно сообщила:
– Все! Завтра в два Зюзя тебя ждет на собеседование. Да ты не суетись сильно, это он так – выпендривается. На кой черт собеседование это нужно, если я точно знаю, что он тебя возьмет? Пусть только попробует не взять! Ой, Оль! Как здорово! Опять вместе! – взвизгнула Женька и на этой оптимистической ноте оставила подругу готовиться к завтрашнему дню.
Ольга побродила по комнате, улеглась в незнакомую, новую кровать на хрустящие простыни и задумалась. В ее жизни произошло трагическое событие – измена мужа! Она специально ушла от него, чтобы одной, в тишине, спокойно разобраться в ситуации и придумать, что же ей делать дальше. Честно говоря, она даже выделила себе какое-то время для переживания. И что получается? Уже второй день она никак не может подумать о любимом, у нее просто не хватает на это времени! Вот и сейчас, когда самое время, уткнувшись в подушку, прослезиться, ей надо думать, что она завтра наденет на собеседование. И вообще – как это она выйдет на сцену и начнет петь перед ресторанной публикой? И что она станет петь? Да! Надо же продумать, что она завтра покажет этому… Нюне… Нет, кажется, Зюзе. Арии из опер там явно будут не к месту…
Утром следующего дня Ольга поднялась пораньше. Ей надо было сразу собраться в школу так, чтобы после работы бежать на собеседование. Итак… Пожалуй, ничего вольного она допускать не станет – тот же самый строгий темно-серый костюмчик, правда, блузочку можно надеть белую… Макияж? Но если только чуть-чуть… И прическа… Сегодня Ольга решила позволить себе не просто гладко зачесать волосы и завязать их в тугой узел, но и игриво завить челку, да, вот так – шаловливо… Господи, что скажут о ней ученики?!
В школе сразу же с первого урока начались какие-то сложности. Подошла Вика Орехова – толстенькая тринадцатилетняя девочка и, перекидывая жвачку из одного угла рта в другой, заявила:
