бровь заметил:
— Не могу того же сказать о тебе.
Веселин басисто расхохотался, оценив шутку, а потом, хлопнув приятеля по плечу, хмыкнул:
— А я вот тут подрастающее поколение учу.
'Поколение' откликнулось согласными комментариями и грубыми, но лестными высказываниями в адрес уважаемого 'мастера Веселина'. Дарен невозмутимо перевел взгляд на молодых людей… среди которых непонятно как затесалась рыжая девочка с длинными косами. Зеленые ведьминские глаза задорно посверкивали в его сторону, в упор не замечая мучительных взглядов Ждана. Амазонка из Серой Степи, угу.
Насколько было известно Дару, женские казармы, появившиеся четыре года назад, находились в другом корпусе.
Мерцернарий ответил девушке ироничным изгибом бровей и чуть покачал головой. Рыжая фыркнула, отворачиваясь и делая воистину мужской глоток из бутылки с дешевым армейским пойлом. Дарен неприязненно поморщился и кивнул на собутыльников Веселина.
— Верный пример подаешь?
Но Вес не растерялся.
— Еще как! Ведь всяко лучше почувствовать все прелести похмелья после дешевого пойла здесь, чем потом раскиснуть киселем от кефира.
Дарен фыркнул, отмечая про себя, что отчасти заявление Веселина правильное.
— Смотрю, до септа дослужился? — уважительно присвистнул тот, наконец, заметив нашивки, — силен!
— Да ну, — путник отмахнулся, — кровью за них плачено.
Наступила неловкая пауза. Рыжая искоса бросила удивленный взгляд на мерцернария, но потом, небрежно поведя плечиками, вернулась к разговору с прыщавым подростком лет семнадцати.
Вес был прекрасно осведомлен о том, что происходило во время второй стычки с Корином — вести разлетаются быстро, особенно если это какие-то из ряда вон выходящие вести. Но войник надеялся, что эту тему в их разговорах удастся миновать. Не вышло. Он, сам, не желая того, жалел бывшего сослуживца. А тому было противно видеть эту жалость.
— Ладно, Вес, — вздохнул Дарен, — я пойду. Мне сегодня еще со свидетелями общаться по душам надо.
— Угу, — невпопад отозвался мужчина, хмурясь.
Дар с пару пылинок ожидал продолжения, но его не последовало, и он сказал, разворачиваясь.
— Еще свидимся.
— Фр… — Веселин смешно помотал головой и вылезая из своих мыслей. — Подожди. Я с тобой.
— Зачем?
— За салом.
Тьфу ты! Кто о чем, а конь о кобылке…
И он вместе с Весом вышел к внимательно следящему за беседой Богдану, закрыв двери перед самым носом у обескураженного и растерявшего всю свою болтливость Ждана, но когда войники уже были в конце коридора, мальчишка, красный, как вареный рак, вылетел из помещения и помчался за ними.
— Я тоже пойду!
— Это с какой это стати? — Дарен изобразил удивление, — иди, знакомься со своими будущими товарищами.
Ждан покраснел еще больше, хотя казалось — больше некуда.
— Я того… уже познакомился.
— Новобранец, что это за выходки? — сурово прищурился Богдан, — возвращайся немедленно!
— Но они… — Ждан, растеряв весь свой словесный запас, хлопал ртом, как рыба, выброшенная на берег, — они… они меня лапают! Как девчонку!
— Ну так докажи, что ты не девчонка, — отрезал Богдан, — либо так, либо останешься слизняком и подстилкой на все время службы.
— Что… Да… Да как вы смеете!
Мужчина отвесил ему звонкий подзатыльник и, пока мальчишка не успел опомниться, коротко приказал Веселину:
— Мастер, проводите молодого человека к остальным. А потом возвращайтесь.
Когда они скрылись за поворотом, Богдан, сузив глаза, коротко выругался и отвесил точно такой же подзатыльник Дарену.
— Ты кого мне приволок, твою дивизию, а?! Да этот слизняк в жизни меч не научится держать! Тьфу!
И он быстро пошел дальше. Дарен расхохотался, ничуть не обидевшись на эдакое проявление 'ласки', и поспешил нагнать наставника. Богдан был единственным человеком после отца, кто имел право его выпороть, как мальчишку.
Даже сейчас.
— Ты уверен, что не хочешь отдохнуть с дороги? — нагнавший их и сейчас идущий рядом Веселин покусывал губы.
— В гробу отдохну, — хмуро отозвался Дарен.
— Я же просто спросил, не кипятись.
Дарен промолчал, подумывая о том, что хорошо бы было по дороге зайти в оружейную и выбрать себе достойное оружие вместо той сломавшейся железяки. Но, увы! Оружейная находилась вовсе не по дороге, и потому пунктом 'А' все-таки был ценный свидетель.
Богдан вежливо постучался, но ответа не получил. Тогда он, не раздумывая, толкнул дверь плечом и застыл на пороге.
В комнате никого не было.
Кроме посиневшего трупа, болтающегося на веревке. Язык вывалился изо рта, глаза налились кровью, а руки намертво вцепились в паклевую веревку.
Это был немолодой уже мужчина в войницкой форме, но без знаков отличия; под ним виднелась лужа крови, валялся нож и стеклянная бутылка, дешевая водка из которой вытекла на пол, испуская не самый приятный запах.
— Повесился, — равнодушно отметил Веселин, подходя ближе.
— А до этого еще и на ножик упал, — отозвался Дарен, аккуратно подцепляя двумя пальцами злополучное оружие.
Как ни крути, он был войником, и на войне успел повидать такого, что смутить его зрелищем вроде этого было достаточно сложно. Это тебе не висящие на ветках кишки и не изломанные кукольные тела, и даже не пыточная камера. Нет, положительно, пожалуй, повешение — самый гуманный способ свести счеты с жизнью.
— Да, — мрачно проговорил Вес, — не повезло мужику.
— Тьфу ты! Вашу дивизию вперехлест через наковальню… — Богдан выдал трехэтажную конструкцию, показав идеальное владение нелитературным языком.
И оба мужчины — что Дар, что Вес — в этот раз были с ним абсолютно солидарны.
Богдан отвернулся к окну, будто там, на улице, его ждал ответ на все его вопросы.
— Подстава. — Дарен вздохнул и поглядел на наставника.
Тот не отреагировал, лишь сложил руки на груди.
— Надо его снять.
Вес обошел несчастного, взял табурет, подозрительно скрипнувший под его весом, и одним движением перерезал веревку.
Дарен перевернул труп на спину и осмотрел ножевую рану, после чего заключил:
— Он умер не от этой раны. Попал в плечо. Давай осмотрим шею.
Путник аккуратно отодвинул пальцами порванные края серого жилета и внимательно осмотрел рану, быстро рассчитав в уме угол попадания.
