– Ты, Женя… Ты знаешь… Ты вот на меня панику не наводи! – судорожно заговорила Эля. – У меня с лицом все нормально, это оно после аварии желтое. Мы в автобусе ехали, а в нас на всей скорости тракторист врезался, и мы на скорости ехали, вот он прямо в меня и угодил…
– Так он тебя бил, что ли, тракторист-то, монтировкой? – нахмурился Женька.
– Ну куда меня бить-то еще! Не бил он никакой монтировкой!
– А чем тогда? У тебя лицо-то… прямо как после гепатита. Это он тебя кулаком приложил, тракторист- то?
– Да не кулаком! Это он меня трактором! – не выдержала Эля и поспешила к себе в палату.
– С ума сойти… – пролепетал ей в след Донатов, на секунду задумался и куда-то рванул.
Наденька заявилась в палату злая и голодная.
– А ты чего со мной на ужин не ходила? – спросила она Элю, подозрительно щуря глаза.
– Так разве за тобой угонишься… – фыркнула та. – Я только вышла, а тебя уже и след простыл. Я не стала догонять…
– Ну и правильно… – соседка расстроенно уселась на кровать, пристроив рядом костыли. – И ничего у них там в столовой нет удивительного. И никакого мяса тоже нет, его мужики сразу разобрали, мне один винегрет остался. Только зря по лестницам таскалась…
Наденька немного помолчала, потом добавила:
– И Донатов не пришел…
– Так он у нас ужинал, – сдуру ляпнула Эля.
С соседкой стало твориться что-то невероятное. Глаза ее мгновенно превратились в узкие гневные щелочки, губы вытянулись в одну ниточку, а грудь стала подниматься высоко и шумно.
– Поня-я-ятно… – протянула она. – Это ты специально от меня отвязалась, чтобы моего Женьку охомутать, да? Специально, чтобы я тебе конкуренцию не составила, да? Признавайся давай – ты с ним за одним столом сидела?!
Как уже надоели Эле все эти бабские обиды!
Она ласково улыбнулась и заворковала:
– Наденька, он и в самом деле сел рядом со мной. Но исключительно затем, чтобы поинтересоваться – куда это ты провалилась со всеми своими костылями? Так прямо хотел тебя увидеть, но он ведь по старинке воспитан – все желал девушку сам завоевать, а эта девушка поковыляла сама к нему на ужин. Он был сильно огорчен и безутешен.
Наденька растерянно моргала накрашенными глазками и готовилась зареветь от обиды: вот ведь оно, счастье, было – в соседней столовой, а она… Оставалась только одна надежда – сегодня Донатов должен был явиться вечером играть в карты.
Но тот упрямо не появлялся, зато к дамам пришла медсестра делать уколы на ночь.
– Вколите сначала Эльвире, – быстренько проговорила Надя – она до ужаса боялась шприцов. – Я и вообще могу уже без вакцинации обходиться.
Молчаливая медсестра равнодушно вколола лекарство Эле, а потом так же равнодушно, будто машина, приблизилась к Наденьке.
– Ой, не надо меня колоть, а? Я вот потом после ваших уколов на этот бок вообще лечь не могу…
– Да я не в бок поставлю… – отозвалась медичка.
– Вот туда и не надо! – испуганно завопила больная. – Ну что вы лезете! Прямо какая бесстыжесть! Ну… А-а-а-а!!!
– А чего вы тут орете так? К вам можно? – просунулась в двери долгожданная голова с забинтованной шеей.
Наденька мигом расплылась в улыбке и, забыв про оголенный тыл, гостеприимно заверещала:
– Женечка! Проходите, проходите, мы сейчас скоренько… Ой! То есть, куда вы претесь-то?! Мне же тут укол в за… В пикантное место… Да чего вы там телитесь-то, товарищ медсестра?! Вкалывайте уже, на что вы там загляделись?!!
Медсестра с силой прилепила ватку на потревоженное место и так же равнодушно выплыла из палаты.
– Ну где он? – засуетилась Наденька. – Где Женька-то? Сбежал, что ли? Вот принес же черт эту медсестру!
Женька никуда не сбежал. Он торжественно вошел в палату и сразу же направился к кровати Эли.
– Ну что? Я все узнал, как ты и просила… – таинственно заиграл он глазками. – С тебя бутылка коньячка. Ну не бойся, можно маленькую такую бутылочку, чтобы только нам двоим хватило, я ж не сильно пью.
Наденька со своей кровати все, конечно, видела, однако не все слышала и уж почти ничего не понимала.
– Нет, подождите, а почему только вам двоим? Я, между прочим, тоже еще не умерла! А о чем вы там договариваетесь? Эля! Да расскажи же мне, о чем ты там Женьку просишь?! Прямо никакого покою нет!
Она кряхтя поднялась со своей кровати и тоже плюхнулась на постель Эльвиры. А та и сама ничего не могла понять – ведь ни о чем она Женьку не просила, она хорошо помнит.
– Не надо благодарно лить слезы… – позволил исполненный гордостью Женька. – Я просто взял,
