– И что же, вы не помните, как звали того интеллигентного мужчину в очках?
– Не помню. Она вроде Ульяна, а он… Она-то, бывало, еще пробежит, поздоровается, а вот он всегда молчком да бочком. Уехали, так мы их и не узнали. А зачем вы спрашиваете? Вы ему родственница?
– Да мне Зеваев Геннадий Архипович нужен был, однако, боюсь, это и не он жил здесь вовсе, – поднялась Гутя. – Ну что же, до свидания, я и так вас сильно задержала.
– Да что же – задержали… – засмущалась старушка. – Вы ж нас и так… вон как одарили. Вам спасибо.
Гутя почесала Мячика за ушком, а тот в благодарность ухитрился и лизнул ее прямо в щеку. Вот и думай – неужели эти мохнатые твари так хорошо разбираются в наших чувствах? Ведь даже люди далеко не всегда друг друга понимают. Во всяком случае, Аллочка, сестрица родная, точно не соображает, что у Гути сейчас такой интересный разговор случился, вон как несется! Еще и щеки раздула, как паруса, как пить дать обиделась, наверняка не втиснулась в отведенные сто рублей…
– Ну и чего ты здесь прохлаждаешься? – налетела на Гутю Аллочка, едва та отошла от скамейки. – Я, главное, набрала для нее целый поднос! А она, главное, даже не удосужилась прийти поесть! Иди вот сейчас, доедай! А то я из-за твоих блинчиков расплатиться не могу! У меня даже паспорт отобрали! Сказали, пока пятьсот семьдесят рублей не верну, чтобы к кафе даже близко не подходила, все равно документ не отдадут!
– Ну что ж, что-то такое я и представляла, – вздохнула Гутя, но, поразмыслив, что сейчас можно посидеть за столиком и поговорить, добавила: – Ладно, пойдем доедать мои блинчики.
– Да блинчики-то я уже доела, ты расплатись иди!
– Понятно… – буркнула Гутя. Хорошее настроение стало медленно ее покидать. – Пойдем хоть кофе выпьем. Мне тебе нужно кое-что рассказать.
Конечно, Гуте не терпелось рассказать Аллочке про странную квартиру. И про Геннадия Архиповича, потому что она ни минуты не сомневалась в том, что вместе с неизвестной Ульяной на Никитина, сто четырнадцать в квартире двадцать восемь проживал именно он. Пришлось вернуться в кафе, расплатиться, забрать паспорт и заказать кофе – на ходу про такие вещи говорить не хотелось.
Аллочка выслушала сестру, но соглашаться с ней не спешила.
– Ну и почему ты решила, что это был непременно он? – возмущалась она. – Ты сама-то подумай, что говоришь! Наш Дон Кихот говорил, что встретил Геннадия в том подъезде, так? Значит, они уже были знакомы, то есть Гена был уже в клубе. А в клуб он пришел совсем холостой! Ну ты же сама говорила – хо- лос-той! А тут вдруг вместе с ним какая-то Ульяна оказалась, да не одна, а с приплодом!
– Не с приплодом, а с обыкновенным ребенком! Учу, учу тебя, а лексикон у вас, Февралина Власовна, как у портового грузчика! – не выдержала Гутя и задумчиво добавила: – Зеваев твой, Геннадий Архипович, мог написать в анкете что угодно – бумага все стерпит.
– Мог! – звучно тянула кофе Аллочка. – Но в это время он уже ухаживал за мной! Он мне дарил цветы, простаивал под моим окном все ночи напролет, а днями думал только…
– Ну хватит кривляться! – снова не выдержала Гутя. – Какие там ночи напролет? Вы с ним встречались три раза в неделю! И сидел он у тебя только до одиннадцати.
– Правильно! А потому что позднее – это уже для девушки неприлично! Я бы, конечно, плюнула на все эти приличия, но ты не помнишь, кто мне говорил: «Он что, ночевать здесь остается?» Это, между прочим, ты го…
– А как звали его жену, которая уехала на Украину? – на полуслове оборвала сестру Гутя.
Та сразу надулась.
– Никак ее не звали… – Но потом она подумала немного и призналась: – Розой! Тоже мне, царица полей – кукуруза!
– Роза? – переспросила Гутя. – Значит, не Ульяна… Ладно, Аллочка, сами поели, пойдем домой, надо и Варьку с Фомой кормить, а мы еще даже ничего на ужин не купили… Куда ты опять к прилавку? Домой, я сказала!
Глава 3
Самцы прилетели
Дома, несмотря на относительно раннее время, уже были и Варька, и Фома. Оказалось, что Фома делал серьезную операцию, как он и предупреждал, а в такие дни он уходил домой пораньше. А Варька покинула свой кабинет по собственной инициативе, потому что не могла находиться там более, так как ее распирало от новостей.
Они уже удачно пообедали дежурными пельменями, и теперь Фома носился по комнате, нервно прижимая к себе кота, и звучно гордился успешной операцией, не забывая поносить на все лады любимую тещу.
– Нет, ну какой я ей шовчик сделал! Паутинка! Красотища! Через месяц она сама его не найдет! Просто – чмок! – целовал он Матвея в недовольную морду. – Кстати, Гутиэра Власовна, сколько раз я просил, чтобы вы не отправляли никого ко мне на прием по так называемому блату?! Я уже устал повторять: я не пластический хирург! И не собираюсь удалять морщины даже вашим ближайшим знакомым!
– Даже мне не удалишь? – грозно стала надвигаться на него Аллочка.
– Аллочка! Я тебе могу только рот зашить! – не испугался Фома.
Гутя ничего не понимала. А тут еще Варька перебивала супруга и несла откровенную чушь.
– Ну, мамочка! Ну и сюрприз! Вот уж не думала, что ты можешь сохранить такое в тайне. Это специально, чтобы Аллочку утешить, да? Аллочка, а ты знала? Вижу, вижу, знала! – подпрыгивала девушка и по-детски хлопала в ладоши. – Представляю, что завтра будет! Наши дамы просто передерутся, просто вот так возьмут и передерутся!
– Нет, вы мне, Гутиэра Власовна, все же пообещайте! – снова влезал Фома. – Матвей! Муркни своей
