незнакомый валяется, по первому взгляду – не жилец, полголовы снесено, а я сам бережно так ПМ сжимаю! И во рту у меня пакостно, просто нет сил никаких. А по квартире вышагивают бравые ребятки с чувством долга. Подставили меня по самой высшей категории! «Ты мужика замочил?» – парни интересуются. Я им – вы, мол, скажите, как звать-то его, болезного? Ребятки повеселились, но ответили – Суслин, мол, это, неужели не знал, кого на мушку брал? А кого я мог брать, у меня и пистолета не было с собой! Ну да разве ребяткам это объяснишь? У них в этот день праздник случился – огнестрел, и тут же преступник рядом с трупом пригорюнился, вздремнуть прилег, отдохнуть, стало быть, от дел тяжких. Ну, меня и забрали. А там уже говори – не говори, дело гиблое. Вот я и решил – смотаться и уже с воли доказывать, что я не верблюд. А посему о моем присутствии знать никому не полагается, правильно я говорю?
Кире стало немного легче. Конечно, Кауров еще до конца не заслужил доверия, но ей было уже не так страшно и почему-то очень хотелось думать, что говорит он правду, только правду и ничего, кроме правды.
– Как это ты смотался? Это же тебе не кабак какой-нибудь – хочу, сижу, хочу, смотаюсь, – на всякий случай решила она выяснить подробности.
– Это другой вопрос – со мной милый человек беседовал, а потом к нему в кабинет какой-то начальник вошел, пока он на него рычал – я и скок в окно! Второй этаж, не так уж высоко, в сугроб попал, видишь, как все удачно. Окна у них от подъездных дверей на другую сторону выходят, пока ребятки выбегали, я, каюсь, ждать их не стал. Вот поэтому я сейчас здесь, и кое-кого это не очень радует.
Кира подавила улыбку: ее-то как раз хитрая физия Каурова радовала.
– А кто это – Суслин? Он чей знакомый – Антона или Дарьи? – спросила она.
– Там, понимаешь, как вышло… Суслин какое-то время работал у Дарьи в фирме водителем. Но… Что такое произошло со взрослым уже парнем – непонятно, но стал Суслин колоться. Естественно, с работы его турнули, как только узнали. Однако Дарья говорила, что у парня руки не просто золотые, а даже бриллиантовые. Если что в машине не пашет, он мгновенно диагностику выдаст и сам же все исправит. Прошлым летом у Антона Рускова какая-то беда с машиной приключилась. Ну, Русковы, как ты уже заметила, люди бережливые, в сервис загонять машину не стали, а пригласили этого Суслина. А потом еще раз поломка случилась, и снова Суслин – тут как тут. Вот так они с Антоном Русковым и скорешились. Часто не общались, разные у них компании, а так, посидеть иногда, пивка попить в рюмочной – почему бы и нет? Ну и само собой, когда я стал всех знакомых переписывать, этот товарищ тоже в мой список попал. А уж кто и за что его решил без головы оставить – сие мне неведомо. Будем узнавать, потому что мне надо обязательно доказать, что это не я его грохнул. Придется встретиться с Русковым, выспросить, когда и для чего им звонил Суслин.
– Точно! Если он номер твоего телефона давал, значит, знал, что с парнем что-то стряслось. Только… Понимаешь, неприятность какая – Русков-то, видишь ли, тоже в больницу залег, а как ты с ним переговоришь, если… ну, если ты теперь на нелегальном положении? – спросила Кира.
Кауров призадумался.
– А может, мне с Дарьей поговорить? Она обещала помочь… – предложила Кира.
– Ты же ее боишься! – усмехнулся Кауров.
– Ну да, боялась. Но она меня недавно поймала и объяснила, что она не сумасшедшая и согласна нам помогать, даже денег может дать, сколько попросим. Как ты думаешь – на поездку в Таиланд даст?
– Дался тебе этот Таиланд! А что с Русковым? Почему он оказался в больнице?
– Да что-то произошло непонятное. В тот же самый день, когда ты уехал к этому Суслину, Русков возвращался домой. Возле подъезда на него налетел какой-то мужчина в черной кожаной куртке и нанес ему несколько ножевых ранений. Русков кое-как добрался до дома, Дарья вызвала «Скорую», и теперь Антон Петрович лечится в больнице. Я знаешь, что подумала… А что, если Русков не является родным отцом Димы? Ну, вдруг мама согрешила по молодости, с кем не случается, а теперь родной папаша воспылал отцовскими чувствами?
– Это спустя… шесть лет? Слабо верится.
– И все же… и еще: вдруг Чеснокова оставила большущее состояние на имя своего сына? Мы же не знаем, – гнула свое Кира.
– Ну ладно, согласен, этот вопрос я выясню. А сейчас… так, подожди-ка… – Кауров стремительно унесся из комнаты.
«Права была Ирочка, надо и мне китайского чайку попить», – подумалось Кире.
Кауров прилетел так же стремительно, как унесся.
– Значит, мы с тобой решили: обо мне никто не должен знать, – снова напомнил он.
– Даже Маша?
– О-о-оо! Маша – особенно! – замахал руками Кауров.
– И как ты себе это представляешь? Она же каждый вечер ко мне забегает. И что, я теперь ей скажу, что ко мне нельзя, потому что у меня Игорь Андреевич прячется? И дверь не открывать ей нельзя. Ну, день я просижу тихо. Ну два, а на третий она просто дверь выломает, на работу ко мне примчится, МЧС вызовет… нет, с Марией надо что-то другое придумать.
Кауров закручинился. И правда, что тут придумаешь? За два дня они точно никого не отыщут, а иначе, Кира верно говорит, эта дурмашина весь подъезд разнесет.
– Я придумала! – воскликнула Кира. – Тебе надо устроить логово в кладовке. Смотри, у меня к спальне примыкает такая кладовка, если оттуда тряпки выкинуть, тебе места вполне хватит.
Кира стремительно рванула в спальню, Кауров поспешил следом.
– Ну… Тут же… Тут даже Босс не поместится, – возмутился он.
– Так ты же один сюда залезешь, ты что, вместе с собакой решил прятаться? Один-то поместишься… Ну, на худой конец, в калачик свернешься… А что ты предлагаешь?! Куда тебя деть? Все нормально, будешь жить, как человек, а если кто-нибудь придет, посидишь в кладовке, с тебя не убудет. Давай лучше тряпки помогай вытаскивать, и учти, Маша сегодня еще не приходила, надо поторопиться!
