санках понеслась! И ведь этот Суслин – клещ, вцепился и не отпускал девку. Влияние его сразу сказалось. У Вовки – ни работы, ни образования, ни отца-матери! Только и добра, что квартира от родителей осталась! А Олеся все «Вовочка» да «Вовочка»! Тьфу! Слушать противно. Матери стала дерзить, мне грубить. Шутка ли – институт бросила, замуж за этого охламона собралась! Так он еще нос воротил! Мы с матерью, понятное дело, отговаривали дочь, да разве она нас послушает – стала ночевать не поймешь где, курить, пить начала. Мы уж подумали, слезы подтерли, да вроде и согласились на брак-то. Я с ним эдак серьезно, по- мужски переговорил. Давай, говорю, устрою тебя на приличную работу, учиться пойдешь, мы помогать станем. Так он, знаете, что мне сказал? Я, говорит, без всякой учебы лучше вас в жизни разбираюсь. И деньги у меня будут, а под вашим хвостом сидеть не собираюсь и дочку вашу в загс не тащу. Это вы ей скажите, чтобы она меня в покое оставила. Мне без нее свободнее. Ну и кто он после этого? А наша дура до самого последнего времени ничего и слышать не хотела. Говорит – в жены не возьмет, собакой рядом с ним жить буду. Даже повторять стыдно, дочка самого Матвея Носова – и собака!
– А Варя? Вы говорили, что у нее еще подружка была – Варя.
При воспоминании о Варе у Матвея потеплело лицо.
– Варя, что ж, Варя – хорошая девушка. У нее родители приятные, мама в магазине директорствует, папа, опять же, стоянку имеет. Только в последнее время Леська с Варей не очень часто общалась. Да и с кем она общалась-то?! Как с этим Суслиным схлестнулась, так всех забросила. Степан тоже. Ходили они с ней, ходили, а потом Степан пришел, а она ему от ворот поворот. Ну и какому парню такое приятно?
– Вы не скажете, какой адрес у Степана, и еще адрес Вари продиктуйте, пожалуйста, – попросила Кира.
– Продиктую. Я даже вам сам напишу. Где книжка моя… Нонна! Ты книжку мою записную не брала?
Нонна, видимо, брала, потому что она пошуршала бумагами и вынесла пухленькую книжицу. Молчком подала ее мужу и так же молчком вышла из комнаты.
– Вот, пишите. Старская, тридцать один, квартира сорок.
– А кто там живет – Степан или Варя?
– Они теперь вместе живут. Степан же не дурак, чтобы одному-то жить, надо же и постирать кому-то, и еду приготовить. Женился он. А поскольку забыть Леську не мог, то и женился на ее подруге.
– Ага, понятно. А Римма? У вас есть ее адрес?
– Конечно, я же говорю, Леська-то раньше из дому и шага не делала без спросу. А куда пойдет – так мы сразу и адрес узнавали, чтобы знать, где дочь искать, в случае чего.
Римма жила на улице Суворова, дом семь.
– А квартира? – спросила Кира.
– Какие там квартиры? Там частные дома, – пояснил Матвей и подробно рассказал, как добраться до места.
Кира решила посетить сначала именно Римму. Кто знает, какие отношения у Леськи со Степаном, а тем более с Варей, которая сначала ходила в подругах, а потом стала носить фамилию бывшего возлюбленного Олеси.
Матвей рассказал довольно четко, как добраться до сектора частных домов, и Кира нашла Римму без труда.
Девушка жила одна. Родителям дали квартиру, они съехали, а Римма не пожелала въезжать в один угол с мамой и папой. Сейчас у нее была хоть и старенькая, но своя квартира. К тому же, дом каждый месяц планировали снести, и уж тогда-то Римма бы зажила в просторной комнате. Но это Кира узнала позже, а сейчас она стояла перед старенькой калиткой и боялась шагнуть во двор – возле будки на тоненькой цепи разгуливал довольно здоровый волкодав и кидался на гостью с гневным лаем.
– Вам кого? – появилась наконец на крыльце высокая, худенькая девушка, кутаясь в старенькую шаль.
– Мне Римму Дорофееву, – строго сказала Кира.
– Это я… А вы кто? – девушка не собиралась пропускать гостью в дом.
– Я? Я, прежде всего, женщина. И ничего дурного вам не сделаю. Может, вы уберете пса и мы с вами в доме поговорим? Разговор у меня серьезный.
Девушка неуверенно потопталась, с сомнением оглядела Киру, а потом решила, что впустить ее все же придется.
– Проходите. Да вы Жорку не бойтесь, он не кусается, – легкомысленно махнула девица рукой на волкодава.
Кира решительно открыла калитку. Пес так же решительно кинулся ей навстречу, и ветхая будка задрожала.
– Нет уж, вы его куда-нибудь уберите. Он на меня вместе с будкой сейчас кинется.
Дорофеева пожала плечами, загнала пса в будку и прикрыла отверстие доской. Эту доску кобель мог разнести одной лапой, но, странное дело, он сразу же примолк и успокоился.
– Идите, не бойтесь.
Кира прошла в дом. Пахло сырыми полами, немного плесенью, и стоял жуткий холод.
– А у вас дров нет? – спросила она хозяйку.
– С чего вы взяли? Вон у меня, целая поленница. Так ведь это ж топить надо, – удивилась Римма непонятливой гостье.
Кира не любила холод, она просто не могла находиться в холодном помещении. Наверное, в прошлой жизни она была каким-нибудь карасем, потому что с наступлением холодов на нее наваливалась дрема, делать ничего не хотелось, и даже двигаться было лень. Стоит ей только посидеть пятнадцать минут в холоде – и от ее резвой активности не останется и следа. Она забудет все, что ей расскажет Дорофеева.
