рукой.
– Ерунда! Ты просила, я просила, какая разница? – Дронова быстро протопала в комнату, устало брыкнулась в кресло и принялась рыться в сумочке. – Вот, бери деньги, и мы с тобой в расчете, – протянула деньги и между прочим, будто речь шла о парочке луковиц, спросила: – Ань, а у тебя случайно пятьсот тысяч не найдется?
Аня сначала поперхнулась от такой просьбы, а потом, крякнув, спросила:
– А у тебя тоже, совершенно случайно, совесть нигде не завалялась? Ты там у себя в сумочке поищи… Я тебе что, Сбербанк России? Или, может быть, опекуном к тебе приставлена? Сначала пять, потом пятьсот тысяч…
– Да я не себе, чего ты разошлась-то? – обиженно надулась Ирка. – Могла бы, между прочим, сначала спросить, зачем мне такая сумма, а потом уже остроумничать! У нас тут несчастье случилось… Изобарова избили до смерти – синяков наставили, сотрясение мозга устроили. Короче, надо помочь.
– Добить, что ли? – ехидно фыркнула Аня. – Или мозги подлечить? Так это безнадежно, никакие миллионы не помогут.
Она примерно представляла, кто поставил синяки, но что он из этого раздует такую историю болезни да еще и направит Ирку за деньгами, Лиманова не предполагала.
– Ну и шуточки у тебя… – строго попеняла Ирка. – Ему деньги вовсе не на лечение нужны. У него же – ситуация! Представляешь, занял деньги, а отдать не смог, вот его теперь эти крутые братки того… каждый раз исправно избивают. А вчера вечером что-то уж больно добросовестно приложились. Приперся ко мне, на нем живого места нет. Говорят, если деньги не вернет, забьют до смерти. И я им почему-то верю.
– А чего это Изобаров к тебе приперся? – ревниво скривилась Аня. – Как бутылки таскать, так у меня, а как за деньгами – так к тебе?
– Мы же с ним всю жизнь в одном дворе живем, ты что, забыла? Он ни до кого уже добраться не мог, а к себе идти побоялся… – просто объяснила Ирка и, вздохнув, добавила: – Я уже всех наших обзвонила. Просила дать кто сколько может, но… Больше всех Баринов отвалил – двадцать тысяч, больше, говорит, не получается, а остальные… Нет, дают, конечно, но кто пятьсот рублей, кто двести, некоторые тысячу… Если разобраться, это приличные деньги, но только для Изобарова они проблему не решат…
– Поэтому ты и придумала сразу ко мне, да? – качнула головой Аня. – Удивительно свежее решение! Я, значит, одна горбачусь, в кредитах вся, как в шелках, но вот для полного счастья мне как раз не хватает изобаровской проблемы! А сам он не пробовал доставать? Ну, к примеру, на работу устроиться? Тот же кредит взять? Нет? Пил бы меньше, и никаких долгов бы не было.
– Нет, Аня, я точно знаю – были бы, – с сожалением причмокнула Ирка. – Вот я не пью! А из долгов не вылажу. В следующем месяце к тебе снова приду, хочу на Адриатику съездить, а денег не хватает, придется у тебя одалживать.
– Вряд ли сумею помочь. Сама еду отдыхать, все копейки подбираю, – поджала губы Аня. Ирка поняла ее правильно, поднялась и направилась к выходу.
– Не понимаю, чего ты разошлась, Лиманова? – вытаращила она изумленные глаза. – Я ж тебя просто так спросила. Вдруг у тебя найдутся лишние деньги, мы человеку бы жизнь спасли, а если у тебя нет, так и не надо, чего ты?
– Ладно, Ирка, топай, – тяжко вздохнула Аня. – Я сегодня спать пораньше собиралась. Не высыпаюсь, просто жуть…
Дронова ушла, а Аня поплелась на кухню. Надо было срочно что-нибудь съесть, потому что когда она нервничала, то тут же начинала крушить полки холодильника. А сегодня вечерок выдался на редкость волнительный. То мальчики в камуфляже кидаются на спасение квартиры, то теперь ей самой кого-то необходимо спасать… Да не кого-то, а этого олуха – Лешеньку! Господи! И как же она его любила! Даже к подъезду его бегала по вечерам – смотрела, с кем он там дружит! Где глаза-то у нее были? Хотя тогда Лешка не пил. И был моложе…
Аня быстро соорудила салатик, включила телевизор и сделала вид, что ее полностью поглотила программа. Однако сегодня и по телевизору все, как сговорившись, подсовывали только пессимистические сюжеты – парня не выслушали, и он выбросился с девятого этажа, многодетная мать от безысходности выкинулась из окна, крановщица, не справившись с долгами, шагнула из будки крана…
– Достать меня хотите, да? – яростно зашипела Аня, рыкнула и, злясь на себя, потянулась к телефону: – Ира!.. Да, это я, Аня… И что с Лешкой-то? Сильно его?
– Сильно. Ноги не волочет. Но сейчас он отойдет, а вот потом как быть, забьют ведь… Да ты не беспокойся, что теперь сделаешь, – уже вполне смирилась с Лешкиной кончиной Дронова.
– Нет, подожди, – заволновалась Аня. – А что, в милицию нельзя? Рассказать, так, мол, и так…
– Ой, ну ты, Лиманова, как дите неразумное! – фыркнула Ирка. – Ну какая милиция будет связываться? Там такие крутые ребята, кому надо из-за Лешки с Криворотом тягаться? Да и не докажешь ничего…
– Криворот? – насторожилась Аня. – Ир, а где он живет?
Ирка на некоторое время замолчала. Аня услышала в трубку, как доносится шум машин. Наверняка Дронова еще не добралась до дома и прогуливается где-нибудь возле магазинов.
– Ты, Лиманова, заболела, что ли? – как-то приглушенно спросила Ирка, скорее всего, прикрыла телефон ладошкой. – Я с Криворотом лично не знакома. Он не оставлял мне свой адрес…
– Я про Лешку спрашиваю! – рявкнула Аня, раздражаясь из-за подобной несообразительности подруги.
– Ах, Ле-е-ешка… – с облегчением выдохнула Ирка. – Так он тут, в моем дворе. Знаешь, вот так мой дом стоит, а прямо перпендикулярно ему, под углом…
– Ты еще скажи, под углом сорок градусов, – прервала ее Аня. – Квартиру говори!
– Квартира тридцать восьмая, на третьем этаже, прямо, – затараторила Дронова. – А зачем тебе? Деньги нашла? – и тут же жалобно заныла: – Ой, Анечка, а мне в следующем месяце так надо… шестьдесят тысяч, ну прямо хоть разорвись, на операцию, а? Дашь, а?
