– Я тебя сам отвезу.
– Да ну, я сама… Здесь же недалеко! Каких-то несколько остановок, – дернула плечиком Анфиска. – A еще я ему сухариков привезу. Надо пожарить.
Лера опять поднялась чуть свет. В зеркало вообще лучше не смотреться – когда она наконец займется собой? Сделает модельную стрижку, укладку? Бегает как загнанная лошадь! Вот вчера опять – надо было срочно передать документы, а ее работнички, видите ли, разбежались! Кто на больничном, кто за город уехал, у Вершкова жена рожает… Вот и пришлось самой мотаться. Ей бы сегодня отдохнуть, отоспаться, но без нее и вовсе все развалится. Ну не умеет она держать людей в кулаке. Как это Ольга говорит? Они у нее на шее сидят, да еще и зарплату получают. Гнать бы всех, но страшно – а вдруг одна и вовсе не справится?
– О! Опять куда-то намылилась! – вышла из спальни заспанная бабуся.
– Мама! Вы так говорите, как будто я на гулянку убегаю! – даже обиделась Лера. – Я ж на работу!
– Что ж это у тебя за работы такие? И по ночам шастаешь, и с утра тебя куда-то несет! Я ж, поди, не молоденька тебе, а весь дом на мне!
– Мама, в среду придет женщина, уберет.
– Во-о-от, женщину ждать будем! A нет бы самой! Все носит ее где-то! Сына на меня скинула! A нешто я не хочу отдохнуть? Я ж ить тоже не железная!
Лера засопела. И снова ей не хватило решимости напомнить – свекровь перебралась к ней в дом только затем, чтобы помогать с Вадиком. Как выразилась сама Мария Никитична, она «дня без Вадюшки прожить не могу, а ты его все равно загубишь!». Правда, подруга Ольга все объясняла проще – бывший муж Леры привел в дом молоденькую жену, и места для его же матушки просто не осталось. Действительно, эта квартира досталась Лере от ее родителей – большая, просторная, четырехкомнатная. Таких планировок сейчас очень мало. И поэтому при разводе, как ни старался благородный супруг оттяпать жилплощадь себе, все равно потерпел неудачу. Пришлось возвращаться к маме под крыло. Туда же и новую женушку привел. Ну а уж той с бабусей жить просто гордость не позволяла. Вот и решили матушку сбагрить к Лере, пусть за дитем приглядывает, может, тогда и алименты требовать у Леры рука не поднимется. У нее и не поднялась. И, честно сказать, без Марии Никитичны ей было бы ужасно тяжело. Вот как бы она вчера взяла и уехала? A Вадик с кем? Один на сутки?
– Я говорю, глянь хоть, чего с мальчишкой-то стряслось! A все ты! Даешь ему деньги, а он потом…
Лера уже не слушала свекровь. Она побежала к сыну в спальню. Вчера, когда приехала, она тоже зашла к нему, чмокнула в щеку. Но Вадька заворочался, и она вышла, побоялась разбудить. И, видно, не рассмотрела, а сегодня…
– Да ты ниже смотри! На попу! Вон какой синячище! – И бабушка бесцеремонно повернула мальчонку попой к матери.
– Да что вы делаете? – гневно сверкнула глазами Лера. – Вы ж его разбудите!
– Ага! Ему сейчас палкой по башке долби – фиг разбудишь! – фыркнула бабуся. – Гляди!
Лера и в самом деле увидела большой синяк на тощем бедре сына. Синяк уходил за трусики.
– Это его вы, что ли, били? – сузила глаза Лера. – Рукой?
– Да бог с тобой! – вытаращилась Мария Никитична. – Я тока легонько полотешком шлепнула, чтоб тюфяком-то не был! Это он по твоей милости – в конюшню записался. Его эта Анфиска заманила, язви ее! A он с лошади-то и навернулся! Госсыди! И в кого он такой пошел? Прям мешок мешком!
Лера не выдержала. Этот «мешок» с худенькими ручками-веточками даже во сне хмурил бровки и был такой несчастный…
Она прижала его, сонного, к себе, тихонько гладила волосы, целовала его лоб, щеки…
– Ма-а-ам… – открыл глаза сын и улыбнулся. – Я тебе сегодня позвоню, ладно?
– Обязательно! Просто обязательно позвони… A я… я сегодня посмотрю, если работы немного будет…
– Да ладно уже! Беги ты на свою работу! – заворчала Мария Никитична. – Дай парню поспать-то!.. И вот еще чего…
– Ваденька…
– Мам, я сейчас посплю, а потом тебе все-все… – сонно лепетал Вадька.
Лера положила сына на подушку и тихонько прикрыла двери.
– Слышь чего, – тут же подбежала Мария Никитична. – Сегодня Николаша придет денег просить, так ты дай! Чай, не обеднеешь. Он тебе все же муж родной!
Лера вздохнула. Какой он муж? Бывший? И вместо того чтобы помогать своему сыну, он каждый месяц с завидной регулярностью приходит за деньгами сам. И каждый месяц его мамаша Мария Никитична проводит вот такую подготовку – дай, не обеднеешь!
– Ты вот что… ты денюжки-то оставь, а я сама ему передам. Чего ему на тебя пялиться-то, настроение портить? – наседала старушка. – A то ить я-то твоему сыну помогаю! Вон скока с им сижу-то! Не забывай!
И снова не смогла Лера отказать… A ведь в прошлый раз решила уже – не даст! A тут… ну что, Вадьку будить скандалом?
И Лера молча отсчитала пять тысяч. Сумма была всегда одна и та же.
Каратов был доволен. Дочери наконец-то нашлось занятие по душе.
Он был счастлив буквально до среды. Но в среду вечером снова раздался звонок в дверь, и ворвалась та же гневная барышня.
– Вы что делаете, я вас спрашиваю?! – прямо с порога принялась она верещать. – Да когда это уже кончится?! Если вы не можете уследить за своей дочерью, то…
– Да вы издеваетесь? – тихим, зловещим голосом переспросил Каратов. – Моей дочери просто уже некогда обращать внимание на вашего сына, понимаете вы или нет?! Она каждый день после уроков ездит в конно-спортивную секцию! Что…
– Так она-то пусть едет! – уже всхлипывала женщина. – Зачем она Вадика туда потащила?! Он упал с лошади, и у него синяк во всю зад… во… в общем, синяк!
– Да?! A чем ему еще заниматься? Каким спортом? – высунула из комнаты голову Анфиска. – Так и будет дри… доходягой жить, так, что ли? Он же мужик!
– Анфиска! A ну быстро в кровать! – рявкнул Глеб.
Женщина теперь хлопала глазами и беспомощно разводила руками:
– Ну… какой же мужик? Он же еще… ребенок…
Потом она отчаянно махнула рукой и вышла.
Каратов устало опустился на диван. Рядом с ним тут же села дочь.
– И ничего он уже не ребенок, – бурчала Анфиска, уставившись в пол. – Знаешь, как он материться умеет!
– Тоже мне, показатель, – невесело усмехнулся Глеб. – Я вот, к примеру, вообще не матерюсь.
– Так я и говорю – тебе до него еще расти и расти.
В кабинет к главному Милочка входила как к себе домой.
– Каратик, – промурлыкала она, старательно хмуря бровки. – A что я тебе скажу-у… Сегодня какой день?
Каратов воздел глаза к потолку и попытался понять, какой на этот раз юбилей придумала его неутомимая подруга.
– Сегодня три месяца, как ты сидишь на диете?
Милочка так горько усмехнулась, что Каратову стало не по себе – неужели что-то серьезное?
– Каратик, сегодня ровно месяц, как ты отказал мне в обручальном кольце!
– И мы это будем отмечать? – каким-то шестым чувством догадался Глеб.
– Сегодня у меня есть повод напиться, а у тебя – меня развеселить, – печально сообщила подруга.
Каратов тоже изобразил горькую мину – все же негоже радоваться, когда у человека такое горе.
– Я заказала столик в «Лягушке», – все тем же загробным голосом вещала Милочка.
– В «Лягушке»… – мечтательно вторил ей Каратов. – Как это на тебя не похоже… Но…
– Я надеюсь, в этот раз не случится никаких «но»!
– Не надейся, сокровище мое, – с нежной грустью смотрел на нее Каратов. – Моя мать приезжает еще
