Варвара огорченно отодвинула кружку. Вот ведь только наметился человек, у которого могли быть свои мотивы для недовольства Серовой, как оказывается – в Штатах. Хотя… Можно, конечно, попытаться узнать, не приезжал ли в Россию…
– Вы точно не знаете, как звали того Пузырька? Чем занимался?
– Не-а. Просто трещала, типа, он крутой, денег много, а где… Да вы его не найдете, он же и квартиру даже на Иркино имя покупал. Прикиньте – уехал, а хату Ирке оставил, какой перец, да?
Да уж, перец, и на какой грядке его, спрашивается, искать? Хотя маловероятно, что он стал бы специально приезжать черт-те откуда, чтобы Серову прикончить. Она ему, похоже, не сильно мешала. Тогда кто?
– А подруги у нее были? – будто подслушал Варькины мысли Фома. – Разумеется, кроме вас.
– Не-а. Она вообще с бабами не очень, ей больше мужики нравились. А в последнее время она ваще с катушек съехала – прикиньте, у нас тут парнишка ходит, на гитаре бренчит, так она к нему как жвачка прилипла. Я ей: мол, ты че, он же еще двадцатник не отметил, а она мне: ты, дескать, не въезжаешь, мне он для других целей. Ну, умора! А то я не знаю, для каких!
Фома от нетерпения принялся облизывать пустую кружку:
– А что, если не секрет, это за парнишка?
– Так вон он сидит, сейчас притащу… – вскочила Арина и унеслась. Через минуту по всей квартире раздавался ее звонкий голос:
– Эй! Вы Паганини не видели? Слышь, ты не видел Паганини?.. А давно?
Арина внеслась в кухню так же шумно, как и убежала.
– Не, его сегодня никто не видел, а вы к Томке подойдите, она с ним по соседству живет, может, и знает, где он.
Томка не знала. Но зато она сказала точный адрес, где этот самый Паганини проживал:
– Улица Суворова, сто двадцать… Это знаете, где магазин «Хлебный рай»? Так вот в этом доме, а квартира – один.
– Ты точно знаешь? – уточнила Варька.
– А то! У меня такой же адрес, только квартира два. Это на первом этаже. Мы на одной площадке живем. Я и батю его знаю. Матери-то у Паганини давно нет, она у него сбежала к бухгалтеру какому-то, еще когда Леха совсем маленьким был. А батя у него нормальный. Только пьет, каждый вечер вусмерть, а так ниче, здоровается всегда. Дядей Митей кличут.
– Тамара, а что, у парня действительно такая звучная фамилия? – спросила Варя.
– Ну а че? Действительно, звучная – Поганкин Алексей… Паганини в самый раз, ему такое погоняло дали из-за гитары. Он прямо с ума сходит с этой бренчалкой.
Фома больше не стал выслушивать лестные отзывы о парне, а просто решил с ним встретиться лично.
Аллочка еле дождалась Гутю, так ей хотелось поскорее испытать себя в новой роли. Она должна была сегодня пробраться в квартиру Даниловой, и не просто пробраться, а постараться встретиться с Сазоном. Мало того, ей выпала трудная миссия – разговорить мужчину, который отчего-то так быстро покинул Гутю, едва она назвала имя Псова. Толика Аллочка, конечно, возьмет с собой, он будет подыгрывать. Вон он как прижимается к ней, наверняка соскучился мужик. Нет, пора уже поговорить о свадьбе, сам он, как видно, не скоро догадается предложить руку и сердце. А уже пора… нет, ну он совсем неприлично к ней жмется!
Толик и в самом деле прижимался к невесте все крепче и крепче. У него, правда, были несколько иные намерения – он просто пытался нащупать, куда это Аллочка умудрилась затолкать этот треклятый пистолет, который должен был сыграть сегодня роковую роль, но совсем неудачно обнаружился раньше времени.
Они уже входили в подъезд, когда Аллочке опять попалась знакомая старушка в желтой куртке.
– Ну что, поймала своего кобелину? – кивнула она на Толика и добавила по-свойски на ухо: – Ты его больно-то не шпыняй, погулял, да к тебе же и воротился. А то ведь одной-то уж шибко худо. Я вот одна живу-то, ни одной живой души рядом, дак поверишь, иной раз хоть вой. Не гони, девонька.
И бабка, подмигивая глазом, замахала сморщенной рукой.
Толик ничего так и не понял, а Аллочка и не стала объяснять, надо было сосредоточиться перед ответственным моментом.
– Здра-авствуйте, – запела она, как только им открыл дверь неприятный тип с окладистой бородой.
Как раз по бороде Аллочка и догадалась, что перед ней тот самый Сазон в натуральном виде.
– Телевидение. У нас новое шоу – «За деревяшкой» называется, – пела она, ввинчиваясь в комнату.
Следом за ней проскользнул Толик, звучно щелкая фотоаппаратом. Видеокамеры, конечно, у Аллочки не было, жаль, так бы эффект был на все сто, но она удачно обыграла ее отсутствие.
– Вот, собираем претендентов, сначала пробные снимки, а уж потом пожалуйте в Москву, на настоящие испытания.
– Я ниче не понял… вы что – ко мне за древесиной? Так я не торгую ни досками, ни брусом… – мямлил Сазон, отступая в комнату.
– Ой! Ха-ха-ха! Ну шутник! – старалась Аллочка вовсю. – Он не торгует! Ты слышал, Толик? Он не торгует.
Толик тоже не слишком соображал, при чем здесь дерево, но широко скалился и усиленно кивал головой, дескать, мужик насмешил!
– Короче так, объясняю популярно, – уселась Аллочка в кресло без приглашения. У нас на телевидении
