Понтияков встал, набил трубку хорошим душистым табаком и закурил, не вдыхая в себя дым, а потом медленно и задумчиво начал расхаживать по кабинету, разглаживая свои густые темно-каштановые усы.
Настроение у него было препаршивейшее. Понтияков знал, что если сейчас он не успокоит свои разбушевавшиеся нервы, которые были у него на пределе, у него может произойти срыв.
На оперативке Герман Владимирович спокойно и четко изложил суть дела относительно ЧП в районе «Замка коварства и любви», напомнил о «висячках» и призвал своих сотрудников полностью проявить божий дар сыщика, которым природа наградила их.
Через несколько дней труп несчастной девушки был опознан.
И когда Понтияков узнал, что погибшей оказалась полячка, он тут же позвонил в КГБ, и расследование ЧП начали вести параллельно, как говорится, «в два смычка».
Чекистам повезло первым. В их ведении находился «Интурист».
Вначале швейцар, а затем официант, обслуживавший в тот злосчастный вечер Марию, дали ценные показания и более или менее подробно обрисовали внешность Узбека и Бегемота. Внешность Людоеда была описана вскользь.
В Управлении внутренних дел была проведена дактилоскопическая экспертиза смазанных отпечатков пальцев, которые были найдены на рукоятке ножа, но их владельца установить не представлялось возможным.
А преступники, как говорится, ушли на дно, и, видимо, надолго, а, может быть, даже сдернули за кордон.
Понтияков срочно вызвал к себе Попова. — Ну, чем обрадуешь? — спросил Понтияков Попова просто по привычке, не надеясь услышать ничего утешительного, но каково же было его удивление, когда тот выпалил на одном дыхании:
— Нашлась машина Арутюнова! Около «Замка коварства и любви».
— Где она?
— Вернее, не машина, а остатки от его машины, — запальчиво продолжал говорить Попов.
— Капитан, успокойтесь. Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
— Узнали по двигателю, номер был перебит. Установила техническая экспертиза. Кроме того, была перекрашена в другой цвет. Была белая — стала черная.
— А номера?
— Номера, само собой, поменяли несколько раз…
— А какие номера были до этого, вернее, после того как угнали машину Арутюнова? — нетерпеливо перебил его Геннадий Владимирович.
— Точно не знаю, но какие-то номера нашли еще в речке, ниже по течению, в двухстах метрах от происшествия.
— Какие?
— Ю 21-03 СТ.
Понтияков тут же набрал номер телефона начальника ГАИ.
— Владимир Иванович, здравствуйте, Понтияков. Слушай, будь другом, дай срочно задание твоим архаровцам установить владельца автомашины черной «Волги» за номером Ю 21-03 СТ.
— Подожди у телефона пару минут, Геннадий Владимирович, сам-то как?
— Да вот как. Пятые сутки без сна.
— А как по делу полячки? Там ведь КГБ занимается.
— И мы тоже, иначе в крае у многих звезды послетают.
— Понятно. Минутку. Вот, кстати, поступила информация. Автомашина марки «Волга» номер Ю 21-03 СТ оформлена на Котенкина Игоря Михайловича.
— Людоед?! — воскликнул Понтияков и запальчиво стукнул рукой по столу, — я так и подумал.
— Какой Людоед? — ошарашенно воззрился на своего шефа Попов. — Каннибализмом занимается?
— Да нет, — с каким-то надрывом вздохнул Понтияков. — Бандюга один. Шестнадцать лет тому назад его банда разгуливала по Союзу, промышляла «разгоном»[34]. Его делом тогда занимался Зотов, знаменитый сыщик из П.
— У-у, — задумчиво произнес Попов. — Теперь припоминаю. Ведь он тогда под вышаком находился.
— Выкрутился, гад. За ним числилось убийство одного миллионера, но врачи при вскрытии установили у него сердечный приступ с летальным исходом. Это и спасло Котенкина.
— Так его Людоед убил?
— От пыток людоедовской банды он умер.
— Кто этот миллионер был?
— Цеховик один, грузин по национальности. Его впору тоже было к стенке ставить. Подпольный завод в Чечне организовал. Чтобы только стать совладельцем завода, он внес сто тысяч (!) еще теми деньгами, когда наш рубль был дороже американского доллара.
— Интересное дело было. Я помню, какой шум оно наделало.
— Заводиком, на котором официально изготавливались дешевые сита для муки, которые так охотно раскупали горянки, заправляло трое компаньонов. Фактически же на заводе изготавливались модные трикотажные изделия, целлофановые пакеты и майки с изображением знаменитых певичек, кожаные сумки и всевозможная бижутерия. На широкую ногу было поставлено дело.
— А кто был настоящий директор?
— Чечен один. Он получал оклад пять тысяч рубликов ежемесячно. За молчание и негласную аренду помещения.
— Понятно, в общем, бутафорный директор был, — усмехнулся Попов. — А третий директор кто был?
— Саркисянц. Много тогда нашли у него золота и всяких драгоценностей. Громкое дело было. Так вот, мы отвлеклись. Я тебе, Попов, даю задание. Изучи в архиве дело Людоеда, все его связи, всех подельников[35]. И как можно быстрее. Послезавтра доложишь мне.
Глава двадцать третья
Осинин вернулся домой, словно триумфатор на коне. Все поздравляли его, благодарили, а вот денег ему в виде премии или хотя бы компенсации, которую ему клятвенно обещал шеф и руководство Главка, никто и не думал выдавать. А ведь своих личных бабулек[36] он вышвырнул так много ради выполнения ответственного задания. Деньги нужны ему были позарез. «Мои финансы поют романсы», — с мрачным юмором подумал Виктор. Не сегодня-завтра должна была родить Тоня, и ему очень хотелось подарить ей что-нибудь в честь их первенца.
Словом, он начал наседать на своего шефа и требовать от него премии.
— Иван Васильевич! Ты мне обещал все мои расходы компенсировать?
— Обещал, Виктор Александрович. Обязательно тебе выдадим, потерпи немного. Ты лучше расскажи, как ты карбид выбивал, — говорил он, лукаво прищуриваясь и задорно смеясь.
И Виктор пересказывал в который уже раз свою забавную одиссею. Чаще всего директор просил Осинина поведать о его злоключениях в Караганде и Темиртау в присутствии местных директоров или высокопоставленного начальства из края.
— Вы мне, Иван Васильевич, баки не заливайте, — сказал однажды с шутливой грубоватостью в конце своего повествования Виктор, — «Соловья баснями не кормят». Гоните мне копейку, не сегодня-завтра у меня должен короедик на свет появиться.
— Так что ж ты молчал, идрить твою мать! — по-мужицки искренне возмутился шеф. — Езжай немедленно в центр, зайдешь к самому начальнику Главка, и он тебе выпишет премию. Я уже с ним договорился.
— А если не дадут?
— Дадут! — в благородном возмущении выкрикнул Скорняк.
