Он ведь пулю от Соньки получил; лежит у Цепного моста, помирает. Господин Комаров меня очной ставкой с ним стращал…
– Да? – рассеянно переспросил Михайлов. – Значит, Соня отомстила-таки…
– Выходит, что так. Хотя, может быть, это и не Соня: у неё же теперь не спросишь…
Михайлов отмахнулся:
– Погоди ты, Коля. У меня другое на уме. Этот страшный, как ты говоришь, человек… Его охраняют, поди, как самого Комарова?
Суханов насторожился:
– Да вроде я особой охраны не заметил… А куда ты, собственно, клонишь?
Михайлов прямо посмотрел в глаза Суханову. Взгляд был говорящим. И Суханов внезапно всё понял без слов.
– Ваш секретный пациент, боюсь, долго здесь не протянет, – доктор Кошлаков собирал свою врачебную сумку.
– Что же прикажете делать? – сумрачно спросил Комаров.
– Перевезти бы его в больницу… Пуля прошла навылет, но задела печень. Такие ранения добром не кончаются.
– Ну, если не кончаются – зачем же в больницу? – буркнул Комаров.
– Там круглосуточное наблюдение, лекарства, оборудование. Возможно, понадобится операция, – не здесь же прикажете оперировать? Надежда ведь всегда есть. Тем более пациент довольно крепок физически.
– Хорошо, – сказал Комаров. – Если нужно – отвезём.
– Только в специальном рессорном экипаже, и очень осторожно. Я пришлю доктора Парвуса, – чтоб под его наблюдением…
Комаров кивнул.
– Когда везти?
– Чем скорее, тем лучше. Я знаю превосходного хирурга, который через военный госпиталь в Турецкую войну прошёл. Ему такие ранения знакомы.
– Хорошо, – согласился Комаров.
Поздно вечером он заглянул в камеру Илюши. Илюша лежал на кровати, босоногий, всё в той же рубахе. Лицо казалось синеватым. Глаза были устремлены в потолок.
– Помираю я, кажись, вашбродь… – вымолвил Илюша.
– Погоди ещё помирать-то, – наигранно-весело проговорил Комаров. – Завтра тебя к доктору отвезут. В больницу. К самому лучшему доктору!
Илюша сипло ответил:
– Нет… Чую я – не доеду…
Комаров поморщился.
– Сам же говорил, что у тебя двенадцать жизней, а? Как же не доедешь… Доедешь, да ещё и вылечат тебя.
Илюша скосил на Комарова глаза. Приподнял руку, поманил Комарова.
– Ты что? – насторожился Комаров, но подошёл, склонился над Илюшей.
Илюша поглядел на него строго, сквозь очки. «Вылитый честный русский литератор на смертном одре», – подумал Комаров.
– Помнишь про моего брата, Петрушу? – совсем тихо спросил Илюша.
– Помню. Да где же его сыскать…
Илюша судорожно вздохнул:
– А его искать не надоть… Помирать буду – свистну. Он сам к тебе придёт. Уж он такой… Скрозь стены проходит. Так ты, вашбродь, позаботься о нём. Непутёвый он у меня. Рисковый. Так и прёт на рожон… Его придерживать надо.
– А как же я его узнаю? – спросил Комаров и сам понял, что брякнул глупость.
Илюша медленно растянул белые губы в кривую улыбку.
– А вот как увидишь меня – живого и здорового, – так и поймёшь: Петруша это.
Илюша задохнулся, замолчал. Комаров ждал.
– Его, слышь, тоже по острогам Убивцем кличут… – прошептал Илюша и закрыл глаза.
День был тёплый, и хотя небо хмурилось, солнце по временам проглядывало сквозь облака – и тогда серебрились воды Фонтанки, и весело сверкали окна.
На заднем дворе управления стояли длинные закрытые дроги, напоминавшие катафалк. Когда Убивца вынесли на носилках четверо дюжих жандармов, его позеленевшее лицо внезапно оживилось. Он открыл глаза, огляделся.
