Первая из фотографий, снятая мисс Райт летом 1917 года, в возрасте шестнадцати лет, изображает ее десятилетнюю кузину, перед которой пляшут в воздухе четыре феи; на второй, сделанной несколько месяцев спустя, Элси сидит на траве, а рядом танцует курьезный гном.
Все собранные мною свидетельства никак не перечеркивают ряд очевидных фактов. Никому, кроме девочек, не доводилось видеть фей, хотя все в деревушке наслышаны об их предполагаемом существовании; Элси не умела пользоваться фотоаппаратом, однако снимок ей удалось сделать с первой же попытки; девочки не приглашали никого из посторонних на свои встречи с чудесными гостьями и не предпринимали никаких усилий, чтобы оповестить мир о своем открытии.
В первую очередь я побеседовал с миссис Райт, которая откровенно изложила мне все подробности истории с феями, никак их не комментируя. Девочки, сказала она, проводили целые дни в лощине и даже часто брали с собой корзинку с обедом, хотя от этого места рукой подать до дома. Элси не отличалась крепким здоровьем и в летние месяцы не работала, так что игры на свежем воздухе шли ей на пользу. Она нередко рассказывала о встречах с феями, но родители считали ее слова детскими фантазиями и не обращали на них внимания. В 1917 году мистер Райт приобрел небольшой фотоаппарат и как-то в субботу уступил настойчивым просьбам дочери и позволил ей взять камеру. Он вставил в фотоаппарат одну пластинку и объяснил девочке, как нужно снимать «карточку». Дети радостно убежали, вернулись меньше чем через час и стали упрашивать мистера Райта проявить негатив. Во время проявки Элси заметила, как на пластинке проступают очертания фей, и возбужденно крикнула кузине: «Ой, Френсис, феи получились, они прямо там!». Второй снимок оказался не менее удачным. Несколько отпечатков, сделанных с этих негативов, родители около года назад подарили друзьям семьи в качестве сувениров. По всей видимости, снимки не привлекли особого внимания, пока одна из фотографий не была показана минувшим летом делегатам Теософского конгресса в Харроугейте.
Миссис Райт произвела на меня впечатление человека искреннего и отвечала на все вопросы без утайки. Она рассказала, что Элси всегда считалась правдивой девочкой, и некоторые соседи поверили в историю о феях только потому, что были с ней хорошо знакомы. Я спросил, чем занимается Элси, и она сказала, что после окончания школы девочка несколько месяцев работала у фотографа на Меннингем-лейн в Бред форде. В основном ей приходилось бегать по поручениям; помимо того, Элси лишь проверяла негативы на предмет пятен от пыли или неровностей эмульсии. Ни одно из этих занятий не могло бы научить четырнадцатилетнюю девочку «фабриковать» снимки. Затем Элси недолгое время проработала в ювелирном магазине. Непосредственно перед тем, как была сделала фотография, она на протяжении многих месяцев оставалась дома, причем никто из ее знакомых не располагал фотоаппаратом.
Отец ее в 1917 году также не был сведущ в фотографии и, как он выразился, «всему научился сам, играясь с камерой». Поэтому любое предположение о том, что он каким-то способом подделал негатив, не соответствует действительности.
Когда мистер Райт вернулся домой с деревенской мельницы и узнал о цели моего визита, он сказал, что «сыт по горло» всей этой историей и добавить ему нечего. Тем не менее, он повторил рассказ жены вплоть до совпадения в каждой детали, а рассказ самой Элси, с которой я встретился в Бредфорде, ничего нового к их сообщениям не прибавил. Таким образом, я в разное время получил сведения от трех членов семейства и не обнаружил никаких расхождений между их версиями. Родители признались, что вначале им было нелегко поверить в подлинность фотографий, и они начали было расспрашивать девочек, как именно те подделали негативы. Но дети стояли на своем и отрицали все обвинения. Тогда родители решили «так это и оставить». Даже сейчас их вера в существование фей значит лишь то, что они принимают на веру заявления дочери и ее кузины.
Мне рассказали, что школьный учитель называл Элси «мечтательной»; мать девочки сказала, что ее влечет к себе все фантастическое. Сомневаюсь, что Элси сумела бы в шестнадцать лет изобразить фей. В последнее время она занялась акварельной живописью; я внимательно просмотрел ее работы и не нашел, что они выказывают блестящее дарование, хотя для любительницы она прекрасно владеет цветом.
Сэр А. Конан Дойль говорит, что на первых порах сомневался в существовании фей и предполагал, что они могут являться мыслительными формами, порожденными воображением или ожиданиями наблюдателей. Мистер Э. Л. Гарднер, член Исполнительного комитета Теософского общества, который провел расследование на месте и подобно мне беседовал со всеми членами семьи, убежден в том, что фотографии подлинны.
Из Коттингли я в тот же день отправился в Бредфорд и встретился с мисс Райт в «Мастерской рождественских открыток Шарпа». Она работала в верхней комнате и поначалу отказалась от встречи со мной, передав, что не желает давать интервью. Вторичная просьба увенчалась успехом и она появилась за маленьким прилавком у входа в мастерскую.
Я увидел высокую, стройную девушку с пышными светло-каштановыми волосами, схваченными узкой золотистой лентой, обвитой вокруг головы.
Как и родители, она сказала, что о фотографиях ей рассказать нечего; любопытно, что она воспользовалась точно тем же выражением — «я сыта по горло всей этой историей».
& D. ФЕЯ ПРЕДЛАГАЕТ ЭЛСИ БУКЕТ КОЛОКОЛЬЧИКОВ &
Фея стоит почти неподвижно, балансируя на ветвях кустарника. Крылья с желтыми прожилками, верхняя часть наряда бледно-розовая.
Немного погодя она разговорилась и рассказала мне, как сделала первую фотографию.
На вопрос, откуда появились феи, она отвечала, что не знает.
«Вы видели, как они появились?» — спросил я; получив утвердительный ответ, я спросил, не заметила ли она, где до этого прятались феи.
Мисс Райт помедлила и со смехом ответила: «Я не могу вам сказать». Она также не сумела пояснить, куда исчезли феи после танца, и смутилась, когда я продолжал настаивать на более подробном объяснении. Два или три вопроса остались без ответа, а на мое предположение о том, что феи, должно быть, «растворились в воздухе», она отозвалась кратким: «Да». Феи, сказала она, не разговаривали с нею, и она не пыталась заговорить с ними.
Вместе с кузиной они часто видели фей и раньше. Впервые они увидели их совсем детьми, заметила она, и никому об этом не сказали.
«Но согласитесь», — допытывался я, — «естественно ожидать, что ребенок, впервые увидев фей, расскажет о них матери». Она лишь повторила, что никому ничего не рассказывала. Как оказалось, впервые они увидели фей в 1915 году.
В ответ на дальнейшие расспросы мисс Райт сказала, что позднее не раз видела фей и фотографировала их; пластинки, сказала она, хранятся у мистера Гарднера. Хотя друзья семьи получили несколько отпечатков с первых негативов, изображавших фей, мисс Райт никому не рассказывала о новых встречах с этими созданиями. Ее ничуть не удивило то обстоятельство, что ни один из жителей деревни не встречался с феями.
Мисс Райт твердо убеждена, что подобная удача выпала лишь ей и кузине; более того, она считает, что феи никогда не покажутся другим людям. «Если там появится кто-нибудь еще», — сказала она, — «феи не придут».
Я продолжал задавать вопросы, надеясь прояснить смысл этой фразы, но девушка только улыбалась и наконец многозначительно заметила: «Вы просто не понимаете».
Мисс Райт все еще верит в существование фей и с нетерпением ждет встречи с ними будущим летом.
Феи из Коттингли, как показалось девочкам, предпочитают хорошую погоду: мисс Райт сказала, что они показывались только в ясные солнечные дни, и никогда не появлялись, если на дворе было пасмурно или моросил дождь.
