Василий Степанович Юксерн (Столяров)
Атаманыч
Глава первая. Полковой патруль задержал неизвестного
Молодой лейтенант поправил ремень, одернул гимнастерку и негромко постучал в плотно прикрытую, крашенную масляной краской дверь кабинета командира полка.
— Войдите, — послышалось в ответ.
Лейтенант толкнул дверь и переступил порог.
— Товарищ подполковник, полковой патруль задержал неизвестного! — доложил он сидевшему за столом и читавшему какие-то бумаги пожилому офицеру.
— Отведите задержанного к начальнику штаба, — распорядился подполковник, не поднимая головы от бумаг.
Лейтенант козырнул, но не ушел. Немного помявшись, он смущенно добавил:
— Мы хотели было доставить его к начальнику штаба, а он не идет. «Я, говорит, хочу видеть подполковника Урманова и разговаривать буду только с ним. Больше ни с кем».
Подполковник поднял голову и удивленно поглядел на лейтенанта.
— Скажите, Сидоренко, а кто такой этот неизвестный?
— Да мальчонка какой-то лет четырнадцати-пятнадцати.
— Мальчик? — переспросил подполковник. — Ну что ж, приведите его сюда.
Через несколько минут в кабинет подполковника Урманова, командира одного из полков Советской Армии, стоявших на Северном Сахалине невдалеке от государственной границы, вошел задержанный полковым патрулем неизвестный.
Это был невысокий русоголовый парнишка в белой рубашке и холщовых брюках. Он еще не остыл от недавнего спора: на его щеках горел румянец, а в голубых глазах светилось торжество.
Подполковник с любопытством разглядывал мальчика.
Парнишка переступил с ноги на ногу, потом вытянулся, как по команде «смирно», и срывающимся мальчишеским голосом отчеканил:
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться!
Подполковник чуть улыбнулся и кивнул головой:
— Обратитесь.
Подполковник Урманов производил впечатление человека сурового: черные густые брови, сдвинутые на переносице, глубоко посаженные блестящие черные глаза, пристальный, пронизывающий взгляд. Но, уловив улыбку в его взгляде, мальчик вдруг тоже улыбнулся и, шмыгнув носом, заговорил совсем не по- военному:
— Вы не ругайте меня, товарищ начальник… Мне очень к вам надо…
— Ладно, ладно, не буду ругать, — засмеялся Урманов. — Но кто ты, откуда? Как ты сюда попал?
Попасть в штаб действительно было нелегко. Кругом дремучие, непроходимые леса, глубокие овраги, высокие каменистые горы, топкие болота. Здесь редко можно встретить штатского человека. Да и не положено тут ходить посторонним: государственная граница всего в трех километрах.
Слова подполковника, а еще больше тон, каким они были сказаны, приободрили мальчика, и он вздохнул с облегчением:
— Я из Онора. Из села Онор. Фамилия моя Ковальчук, Миша Ковальчук. А еще ребята зовут меня Атаманычем.
— Атаманычем? Как же понимать это прозвище?
Миша смутился и опустил глаза.
В эту минуту загудел «зуммер» полевого телефона, и Урманов снял трубку.
— Да, я слушаю.
Миша не слышал, что говорил подполковник, он напряженно думал, что бы ответить Урманову, и ничего не мог придумать.
Тем временем подполковник кончил разговор, положил трубку на рычаг и снова повернулся к мальчику:
— Ну что же ты молчишь? Может быть, это тайна?
— Что — тайна?
— Почему товарищи прозвали тебя Атаманычем.
— Да нет… не тайна… Просто, когда мы с ребятами играли в войну или в казаки-разбойники, они меня всегда атаманом выбирали… Вот и прозвали так…
— Понятно, — сказал подполковник. — Ну, а как же ты сюда дорогу нашел?
— Мы на Октябрьские праздники к вам с концертом самодеятельности приезжали, когда я еще в пятом классе учился. Помните?
— Это же было года два назад! И ты с тех пор дорогу запомнил?
— Чего ж тут такого? Конечно, запомнил.
— Так. Ну, о чем же ты сейчас со мной собираешься разговаривать?
— Товарищ подполковник, возьмите меня в армию… Мне очень надо… Я хочу мстить фашистам…
— Вот оно что… Но ведь ты же еще очень мал.
— Товарищ подполковник, я не маленький… У меня рост такой… Мне уже пятнадцатый год!
— Что же ты будешь делать в армии?
— Все, что прикажут. Как Александр Полетаев.
— Кто?
— Александр Полетаев — пионер из Ленинграда. Про него в «Пионерской правде» писали. У него в блокаду родители погибли, а он пошел на фронт. Был разведчиком: в тыл к фашистам ходил.
— Но ведь это было на Западе, — пристально глядя на Мишу, задумчиво проговорил подполковник, — там идет война, а у нас тут, на Востоке, никакой войны нет.
— Войны нет, а враги есть. Самураи — такие же фашисты.
— Да, ты правильно говоришь: самураи не лучше фашистов… А стрелять ты умеешь?
— Умею! — радостно воскликнул Миша. — Я по стрельбе из мелкокалиберной в нашей школе первое место занял. В прошлом году Кировский райсовет Осоавиахима меня даже почетной грамотой наградил. Она у меня тут, с собой…
Миша сунул руку в карман, потом в другой, потом растерянно пошарил за пазухой и, взглянув на подполковника, залился краской.
— Вот растяпа, дома оставил… — пробормотал он. — Все время с собой носил, а тут забыл, дурная голова!..
Мальчик был смущен и огорчен.
— Ладно, Атаманыч, не горюй, — сказал подполковник. — Мы и без грамоты сможем проверить, как ты стреляешь. Ты мне вот что скажи: есть хочешь?
— Нет, не хочу… Я обедал… — тихо ответил мальчик и покраснел еще больше.
— Когда же ты обедал, вчера? — улыбнулся Урманов.
Миша ничего не ответил. По правде сказать, он и вчера не обедал, и вообще уже сутки ничего не ел. Подполковник все понял и так.
— Сейчас прежде всего мы тебя накормим, — сказал он Мише.
— А в армию возьмете?
— Такое дело сразу не решишь, — ответил подполковник. — Тут подумать надо, посоветоваться.
