28. Гомеровским героям была знакома и игра на флейтах и [b] сирингах. {140} Агамемнон, например, внимал 'звуку свирелей, цевниц' [Ил.Х.13]. Однако на пиры они не допускаются за исключением одного упоминания о флейтах на свадебных торжествах в 'Изготовлении оружия' [Ил.ХVIII.495]. При этом флейта [у Гомера] - инструмент варварский: ведь именно среди троянцев поднимается 'флейт и цевниц звук'.
{140 ...игра на флейтах и сирингах. — Звуки флейт и сиринг доносятся до Агамемнона из лагеря троянцев, вдохновленных своими успехами на поле битвы (Ил.Х.13).}
Возлияния совершали [герои] в завершение пира и посвящали их Гермесу, а не Зевсу-Вершителю, {141} как в позднейшие времена, ибо Гермес считался покровителем сна. {142} Ему же совершались возлияния, и когда по завершении трапезы [жертвенным животным] отсекались языки {143} [c] [Од.III.341], - они посвящались ему как богу красноречия.
{141 Зевс-Вершитель — ??????? — один из эпитетов Зевса.}
{142 ...Гермес считался покровителем сна. — Действительно, у Гомера Гермес усыпляет и пробуждает людей с помощью своего жезла (Ил.ХХIV.343, 445-447); этот жезл помогает ему и управляться с душами умерших, сопровождая их в царство мертвых (Од.ХХIV.1-10; ср.: Стаций. «Фиваида». II.30). Подробно жезл Гермеса и его функции описаны в гомеровском «Гимне к Гермесу» (528-532). О возлиянии Гермесу перед сном — Од.VII. 138; Гелиодор. «Эфиопика». ???.5; Лонг. «Дафнис и Хлоя». IV.34.2. См. также: Аполлоний Родосский. IV. 1732.}
{143 ...отсекались языки... — У Гомера этот обряд описан вне всякой связи с Гермесом.}
Знает Гомер и разнообразие кушаний: говорится ведь у него и о 'корзине со всякой едой' [Од.VI.76] и о 'лакомствах, какие царям лишь, питомцам Зевеса, приличны' [Од.III.480]. Кажется, что он был знаком со всей роскошью нынешней жизни. Так, из жилищ смертных несомненно великолепнейшим является дворец Менелая. Гомер представляет пышность его убранства подобной великолепию жилища некоего иберийского правителя, {144} который, по словам Полибия, мог бы поспорить в роскоши с феаками; у него одного посреди дома стояли серебряные и золотые чаши, наполненные ячменным вином {145} [XXXIV.9.15]. А при описании жилища Калипсо Гомер заставляет застыть в изумлении самого Гермеса. [d]
{144 ...некоего иберийского правителя... — Более о нем ничего неизвестно.}
{145 Ячменное вино — пиво.}
Радостна и легка у Гомера и жизнь феаков: 'любим обеды роскошные, пение, музыку, пляску' [Од.VIII.248] и далее ... [лакуна]... эти стихи {146} Эратосфен предлагает читать следующим образом:
{146 ...эти стихи... — Од.IХ.5:
Я же скажу, что великая нашему сердцу утеха
Видеть, как целой страной обладает веселье (??????????), как всюду
Сладко пируют в домах, песнопевцам внимая...
Пер. В. Жуковского
Чтение Эратосфена заменяет сочетание ????? ?????? ????? (букв. — «во всем народе») на ????????? ???????? (в нашем переводе «беспорочно», букв. — «при отсутствии порока»). В таком контексте слово ?????????? естественно воспринимается уже не в значении «радость», а в другом своем значении — «здравый смысл».}
Я же скажу, что великая нашему сердцу утеха
Видеть одно благомыслие (??????????) в людях и как беспорочно
(????????? ????????)
Сладко пируют в домах, песнопевцам внимая... -
под 'беспорочно' разумея отсутствие бессмысленной глупости. Ибо [e] невозможно феакам не иметь здравого смысла; ведь и Навсикая говорит, что 'они очень любимы богами' [Од.VI.203].
29. И женихи [Пенелопы] у Гомера развлекались, 'в шашки играя пред входом' {147} [Од.I.107]. Но не от знаменитого Диодора или Феодора, конечно, научились они искусству игры в шашки, и не от Леонта Митиленского, по происхождению афинянина, который, по свидетельству Фения [FHG.II.294], был непобедимым игроком. Апион Александрийский пишет, [f] что слышал рассказ итакийца Ктесона о том, какова в действительности была игра, развлекавшая женихов. 'Женихи, - пишет он, - которых было сто восемь человек, расставляли шашки числом, равным числу женихов, в два ряда напротив друг друга. Следовательно, в каждом ряду получалось по пятьдесят четыре шашки. Между двумя этими рядами оставалось небольшое пространство; на его середине клали одну шашку, которую они называли Пенелопой. Она представляла собой цель, в которую нужно (17) было попасть другой шашкой. После этого они бросали жребий, и вытащивший его целил в Пенелопу. Если кто-то попадал и продвигал ее вперед, то ставил свою шашку на место, которое она занимала прежде и с которого была вытолкнута; затем, поставив Пенелопу на следующую позицию, он пытался попасть ею в свою шашку. Если это ему удавалось сделать, не задев ни одной чужой шашки, он выигрывал и получал большие шансы на хозяйку. И Эвримах, одержавший в этой игре более всего побед, с [b] большой уверенностью надеялся на брак'. От такого приволья руки женихов ослабели, и никто не смог справиться с луком [Одиссея]. Бездельничали даже их слуги.
{147 ...«в шашки играя пред входом». — Современные комментаторы считают, что традиционный перевод «шашки» для греческого слова ?????? не вполне точен и вводит в заблуждение (Heubeck ?., West S., Hainsworth J. A Commentary on Homer’s Odyssey. Vol. 1. P. 89). Однако, судя по позднейшим описаниям, это и были примитивные шашки: камешки (они назывались ??????, а сама игра — ???????) расставлялись на доске и передвигались по определенным правилам. Одной из задач было запереть противника, лишив его возможности передвигаться по полю. На амфоре Эксекия из Вульчи (серед. VI в. до н.э.) изображены Ахилл и Аякс за игральной доской. Вероятно, это был эпизод одной из недошедших до нас эпических поэм. Сами греки связывали изобретение игр типа «шашек» с именем Паламеда, но скорее всего, эти игры пришли к грекам с Ближнего Востока (ср.: Платон. «Федр». 274d). См. об этом: Murray H.J.R. A History of Boardgames other than Chesc. Oxford, 1952.}
Могучей силой обладает у Гомера и аромат благовоний - при их сотрясении в 'медностенном Крониона доме' [Ил.ХIV.173]
Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался.
Знает Поэт и великолепно украшенные покрывала, подобные тем, [с] что Арета велит постелить Одиссею [Од.VII.336]. Также и Нестор с гордостью говорит Телемаху, что имеет множество драгоценных покрывал [Од.III.351].
30. Однако некоторые из позднейших поэтов, изображая людей троянских времен, переносили на них испорченность и легкость нравов своего времени. Так, Эсхил где-то недостойно изображает пьяных эллинов, {148} которые даже дерутся ночными посудинами. Он говорит [TGF2.59]:
{148 ...Эсхил ... недостойно изображает пьяных эллинов... — Цитата из сатировой драмы «Собиратели костей».}
Другой потешник, ловко запустив в меня
Урыльником, неблаговонно пахнувшим,
[d] Уметил прямо в темя мне без промаха,
Горшок разбился, черепки рассыпались,
И ароматы разнеслись не сладкие.
И Софокл в 'Ахейской пирушке' {149} [TGF2.162]:
{149 И Софокл в «Ахейской пирушке»... — Это тоже сатировская драма — вероятнее всего, на тот же сюжет, что и вышеупомянутые «Собиратели костей» Эсхила.}
В сердцах вонючим запустил урыльником,
Уметил прямо в темя мне без промаха,
Горшок разбился вдрызг, и пах не мирром он.
Струхнул я не на шутку от зловония.
Эвполид же следующими словами высмеивает первого, назвавшего ночной горшок амидой {150} [Kock.I.350]:
{150 Амида — слово «амида» можно перевести как «ночной горшок». Ср.: Аристофан. «Осы». 935; «Женщины на празднике Фесмофорий». 633. У Плутарха использована поговорка «бросать хлеб в амиду» — ср. «не мечите жемчуг перед свиньями» («De liberis educandis». 12f).}
Алкивиад . Спартанством сыт по горло я, купить сковороду бы!
[e] В . .................................... многих жен, считай, уж перетрахал!
