был самым знаменитым трагическим актером (ср. 304b, 656b).}
50. Дурид рассказывает в двадцать второй книге своих 'Историй' [FHG.II.477]: 'Спартанский царь Павсаний сложил с себя грубый спартанский плащ своих отцов и нарядился в персидские одежды. И сицилийский тиран ДИОНИСИЙ облачался в длинные одеяния {63} и носил золотой венец и плащ с пряжкою на плече, как трагические актеры. [f] И АЛЕКСАНДР [Великий], завладев Азией, стал одеваться по-персидски. Но всех их превзошел ДЕМЕТРИЙ: {64} одни башмаки его стоили целое состояние. Они имели вид полусапожек, но были покрыты войлоком, крашеным в пурпур и украшены спереди и сзади хитрыми золотыми узорами. Ездовой его плащ был черный, и на нем были вытканы (536) золотые звезды и двенадцать знаков зодиака. Золотом шита была и лента, перетягивавшая пурпурную широкополую шляпу, а концами ниспадавшая на спину. И когда в Афинах справлялись Деметриевы праздники, {65} то на сцене выставлена была картина, на которой он скакал верхом, оседлав весь обитаемый свет'.
{63 ...в длинные одеяния... — То есть в ксистиду, первоначально бывшую женской одеждой, мужчины носили ее в церемониальных случаях (ср. Платон. «Государство». 420Е).}
{64 ..Деметрий... — Полиоркет, сын Антигона (см. Плутарх. «Деметрий». 41).}
{65 ...Деметриевы праздники... — Посвященные не богине Деметре, но самому Деметрию (см. 253а).}
Нимфид Гераклейский пишет в шестой книге о своем городе [FHG. III. 15]: 'ПАВСАНИЙ, победив в битве при Платеях Мардония, вовсе позабыл спартанские обычаи и в бытность свою в Византии до того дошел [b] в своей надменности, что посвятил богам, чьи храмы стояли у входа в пролив, бронзовую чашу с наглой надписью, будто он один совершает это посвящение и ни о ком другом в своем тщеславии не помнит; чаша эта сохранилась и по сей день:
Здесь, на эвксинских брегах, эту чашу принес Посейдону
Царь Павсаний, чья власть в эллинской славной земле,
В память своих побед: Геракла он древнего отрасль,
Сын Клеомброта-царя, родина - Лакедемон'.
51. В большой роскоши жил и ФАРАКС ЛАКЕДЕМОНСКИЙ, - об этом пишет Феопомп в сороковой книге 'Истории' [FHG.I.314]: [c] наслаждениям он предавался столь разнузданно, что скорее должен был зваться по этому пороку сицилийцем, чем по отечеству спартанцем. В пятьдесят второй книге тот же Феопомп пишет [FHG.I.322], что и спартанец АРХИДАМ ЛАКОНСКИЙ оставил отеческий образ жизни и перенял чужеземную изнеженность; оттого жить на родине было ему в тягость, и невоздержанность постоянно влекла его на чужбину. Так, когда из Тарента пришли послы с просьбой о союзе, он поспешил им на подмогу; но когда он потом погиб в бою, то враги даже отказали ему в погребении, хотя [d] тарентинцы предлагали за его тело огромный выкуп.
Филарх в десятой книге 'Истории' пишет [FHG.I.338], что ИСАНФ, царь фракийского племени кробизов, превосходил роскошью всех своих современников; он был богат и красив. А в двадцать второй книге он [е] рассказывает [FHG.I.345], что египетский царь ПТОЛЕМЕЙ ВТОРОЙ, хотя и был достойнейшим из владык и более всех заботился о воспитании мужей, однако и он от недолжной роскоши повредился в уме и говорил, будто он единственный достиг бессмертия и теперь будет жить вечно. И вот, промучившись несколько дней от приступа подагры, он, как стало ему лучше, выглянул в оконце и увидел, как на берегу реки египтяне растянулись на песке за немудреной трапезой. 'Несчастный я! - воскликнул он, - почему не могу я быть одним из них!'
52. О КАЛЛИИ и его прихлебателях у нас уже шла речь, {66} однако Гераклид [f] Понтийский в книге 'О наслаждении' сообщает о нем такой рассказ, что я приведу его полностью [Voss, 37]. 'Говорят, что когда персы в первый раз пришли на Эвбею, то казною их военачальника завладел один эретриец {67} по имени Диомнест. Вышло так, что тот военачальник {68} поставил свой шатер на Диомнестовом поле и положил деньги в комнате его дома. Когда все те персы погибли, то никто не знал, что у Диомнеста столько этого золота. (537) Но когда персидский царь вновь послал войско на Эретрию, чтобы стереть ее с земли, то богатые люди, понятным образом, стали искать для своего добра надежные места, и наследники Диомнеста послали свое золото на хранение в Афины к сыну Каллия Гиппонику, по прозвищу Аммон. И когда персы увели из Эретрии всех [b] эретрийцев [в Экбатаны], то огромные эти деньги остались у Гиппоника. Наследник его, тоже Гиппоник, {69} стал просить афинян дать ему место для сокровищницы на Акрополе, говоря, что опасно таким деньгам лежать в частном доме. Афиняне дали ему место, но поддавшись друзьям, он передумал и оставил деньги себе. Так Каллий {70} стал обладателем громадного состояния и стал жить в свое удовольствие, - и сколько было [с] вокруг него льстецов, сколько приятелей, сколько мотовства! Но привольная эта жизнь довела его до такой крайности, что под старость пришлось ему жить в одиночестве, с одною старухою из варваров, и умер он в нищете, не имея самого необходимого. А кто погубил состояния Никия Пергасийского и Исхомаха? {71} Разве не Автокл и Эпикл, решившись жить вместе и ничего не искать, кроме наслаждений? Потратив последний грош, они приняли яд и покончили счеты с жизнью'.
{66 ...уже шла речь... — В дошедшей до нас версии трактата нет никакого упоминания о прихлебателях Каллия.}
{67 эретриец — житель Эретрии, города на Эвбее.}
{68 военачальник — Датис?}
{69 тоже Гиппоник — внук последнего.}
{70 Каллий — третий из носивших это имя. Он родился в 455 г. до н.э. Дом его описан в диалоге Платона «Протагор». См.: 5061}
{71 ...состояния Никия Пергасийского и Исхомаха? — См. Лисий. XIX. 46.}
[d] 53. Об АЛЕКСАНДРЕ ВЕЛИКОМ и его непомерной роскоши Эфипп Олинфский в книге 'О кончине Гефестиона и Александра' рассказывает [Scr.Al.M.125], что в царском парке ему был поставлен золотой трон и ложа на серебряных ножках, и сидя там, он занимался делами с царскими товарищами. А Никобула говорит [Scr.Al.M.157], что на его пирах лицедеи только и старались его развлечь, а на последнем своем пире [е] сам Александр играл на память сцену из 'Андромеды' Эврипида, пылко пил заздравное несмешанное вино и других принуждал пить. Тот же Эфипп рассказывает [Scr.Al.M.157], что на пирах Александр появлялся в священных одеяниях. Иногда он, как Аммон, облачался в порфиру и сандалии, а на лоб надевал рога, как у этого бога; иногда одевался Артемидою и часто ездил так даже на колеснице в персидском платье, с луком за плечами и охотничьим копьем в руке; иногда являлся одетый Гермесом - по будням в пурпурном ездовом плаще, в пурпурном [f] хитоне с белыми полосами, в македонской шляпе с царской диадемою, а на людях в [крылатых] сандалиях, в широкополой шляпе на голове и с жезлом глашатая в руке; {72} а порою выступал в львиной шкуре и с палицей, как Геракл. Что же тогда удивительного, что и у нас император Коммод возил в своей повозке, застеленной львиной шкурой, гераклову палицу и хотел называться Гераклом, если сам Александр, ученик Аристотеля, (538) уподоблял себя стольким богам, и еще богине Артемиде? Даже полы Александр обрызгивал дорогою миррой и душистым вином. В честь его воскурялась смирна и все другие благовония. Все при нем в страхе хранили благоговейное молчание, потому что он страдал разлитием черной желчи, был вспыльчив и мог даже убить. В Экбатанах он устроил праздник в честь Диониса, где всего было вдоволь на пиру, и сатрап Сатрабат {73} раздавал угощения каждому воину. Эфипп рассказывает [Scr.Al.M.125], что много люду съехалось на такое зрелище, а глашатаи вещали речи столь надменные, что превосходили и персидскую спесь. Так, среди многих, кто славил и венчал Александра, был начальник вооружений [b], настолько неуемный в своей лести, что когда он говорил с Александром, его глашатай в это время восклицал: 'Горг, начальник вооружений, чтит Александра, сына Аммонова, тремя тысячами золотых, а когда пойдет Александр на Афины, то десятью тысячами полных доспехов и десятью тысячами катапульт со всеми нужными для войны снарядами'.
{72 ...и с жезлом глашатая в руке.. — Все это атрибуты Гермеса.}
{73 ...сатрап Сатрабат.. — Это имя мидийского вельможи, чья дочь была замужем за Пердиккой, встречается только здесь. Арриан в «Анабасисе» дает форму Атробат или Атропат (что правильнее). Празднества происходили в 324 г. до н. э.}
54. Харет в десятой книге 'Рассказов об Александре' говорит {74} [Scr. А1.М.118]: 'После победы над Дарием Александр отпраздновал свадьбы, свою и своих друзей, и выстроил для них в ряд девяносто два брачных терема. Свадебный покой вмещал сто лож, каждое в двадцать мин серебра, [с] и украшено
