образующими замысловатый узор, мощными наплечниками, тяжелыми наручами и поножами и широким поясом с серо-синими вкраплениями.
О колючки и шипы Зелг немедленно порезался в процессе примерки, но зато латы сели на него как влитые, и никакой тяжести он не ощутил, несмотря на то что из сундука вынимал их с трудом.
Невесомый шлем все того же цвета кровавого неба на закате придал ему сходство с древним мурилийским демоном, о чем он не подозревал до тех пор, пока за его спиной со звоном и дымом не появилась восхищенная Гризольда.
— Галя! — воскликнула она, прижимая руки к пышному бюсту. — Галя, вы настоящий сказочный принц. Поверьте мне, я знаю, что говорю. Уж кого-кого, а принцев на своем веку я повидала.
— Спасибо. — Польщенный Зелг слегка покраснел.
— При чем тут спасибо? — искренне удивилась фея. — Я просто говорю, что вы прекрасно выглядите — вылитый мурилийский морской демон. — (Тут Зелг ненадолго отвлекся на размышления, что общего между сказочным принцем и морским демоном, но понял, что эту связь своими силами ему не обнаружить, и успокоился.) — Впрочем, что тут удивительного — Аргобб и был мурилийцем. Чрезвычайно мощные и живучие твари, вам повезло, что у вас такая заботливая бабушка. Теперь вас не сможет проткнуть даже коготь дракона. Только, Галя, помните — это вовсе не означает, что вы вдруг заразились от мурилийцев бессмертием. Практика показывает, что даже бессмертные демоны не переживают встречи с более опасным противником.
— Я понимаю.
— Но одно меня искренне радует.
— Что же?
— Вместе мы будем смотреться просто великолепно.
— Простите?
— Галя, вы же не хотите удрать от своей Гризи на войну? — уточнила фея, пуская ровные колечки.
— Ни в коем случае! Не допущу! — завопил некромант, сообразив, куда клонит пухлый крылатый пончик.
— Только не надо на меня кричать, — поморщилась Гризольда. — Не воображайте себя Лилипупсом.
— Вы останетесь в замке! — произнес Зелг со всей решимостью и твердостью, на которые был способен. — Под присмотром лорда Таванеля.
Лифтер был настойчив, но и лифт умел постоять за себя.
— Ага теперь, ага теперь, — покивала Гризольда, подцепившая эту присказку у Такангора. — Попробуйте сказать Уэртику, что он не идет на войну. Вы еще не видели призрака в глубоком обмороке? Увидите.
— Простите, что невольно вмешиваюсь в вашу приватную беседу, — деликатно кашлянул кто-то, на поверку оказавшийся душой лорда-рыцаря. — Я весьма странно устроен последние несколько дней — чуть меня вспомнят, я сразу там. Правда, вспоминает меня в основном дорогая Гризя, чему я только несказанно рад…
— Уже вмешался, — вздохнула фея. — Так что сам объясняй мессиру, отчего тебя нельзя оставлять в замке, когда остальные пойдут воевать.
— То есть как — в замке?! — задохнулся Таванель. Будь это живой человек, во плоти, его бы уже пришлось откачивать. — Этому не бывать, мессир!
— Вот видите! — Фея ткнула в жениха трубкой. — Он по самую макушку напичкан рыцарскими романами, кодексами и правилами. И вы хотите, чтобы мой собственный некромант и мой родной муж — отец моих будущих сорванцов (в этом месте прозрачный призрак смущенно засиял розовым цветом) шлялись по войнам и битвам в каком-нибудь Липолесье, а меня пусть затолкают обратно в бочку, где я и буду ломать себе руки в тоске и отчаянии? Придумайте что-нибудь поинтереснее, милорды!
— Гризя, — мягко молвил Уэрт, — ненаглядная. Что ты такое говоришь? Какая бочка? Кто посмеет?
— Вот-вот, — оживилась фея и залетала по комнате, как встревоженный шмель. — Кто посмеет запретить мне выступить в поход? А?
— Там будет опасно, — поведал Зелг.
— Галя, вы меня всю утешили! — рявкнула фея. — Значит, так, я ваша походно-боевая муза на полуторном окладе, чтобы вас не мучила совесть, и попробуйте возразить.
— Но…
— Считаю до трех!
— Я…
— Раз!
— Не следует даме…
— Два!
— Не советую, — вмешался Таванель, очевидно переживший уже последствия счета «три». — Она все равно пойдет с нами.
— Интересно, — пробурчал Зелг обиженно, — кто здесь кассарийский некромант в латах Аргобба?
Неугомонная фея открыла было рот, чтобы достойно возразить герцогу, но невозможный в замкнутом помещении свирепый порыв ледяного ветра бросил ее к дальней стене. Туда же отнесло и отчаянно сопротивляющегося рыцаря. При этом Таванель явно готовился биться с невидимым противником, защищая друга и возлюбленную, а Гризольда улыбалась так, будто встретила старого знакомого.
Впрочем, и Зелг понял, кто пожаловал, а точнее — что пожаловало в гости. Он не ошибся.
Тихий, всепроникающий голос, леденящий, как тягучий яд, струящийся по жилам, произнес:
— Здравсс-с-с-ствуй, Галеас-с-с…
Герцог склонил голову:
— Цигра.
— Я пришло, Галеас-с-с, чтобы поздравить тебя с-с-с победой и предос-с-стеречь.
— Благодарю.
— Ты немногос-с-словен. — Кажется, Цигра улыбнулось, но Зелг не прозакладывал бы голову, ставя на это. — Ты знаешь, мальчик, что С-с-сатаран непобедим?
— Мне говорили.
— Вот как? Ему говорили. — Цигра разразилось ухающим смехом, от которого в относительно небольшой комнате заколебались шторы, а окна покрылись легкой изморозью. — С-с-сатаран Змеерукий — величайший воин Ниакроха. Он с-с-сотрет тебя в порошок.
— Я выйду против него сам.
— Ты умрешь. А жаль. У тебя было будущее.
— Я выйду против него сам, — упрямо повторил некромант.
— Ты упорный. Кас-с-сария не зря избрала из двух Га-леас-с-сов тебя. Ес-с-сли ты выиграешь поединок с-с-с демоном, нас-с-ступит время ис-с-спытаний. — Голос Цигры постепенно превратился в сплошной свист, в котором молодой герцог с трудом угадывал слова.
— Ты должен погибнуть, но ес-с-сли выживешь, то С-с-спящий прос-с-снетс-с-ся, и тогда придет твое время. — Тут Цигра загрохотало так, что некроманту показалось, будто рушатся неприступные стены его замка. — Ты с-с-слышишь меня, с-с-слуга Павших Лордов? С-с-слышишь! Придет твое время и твой выбор! Не оши-бис-с-сь!
В комнате ощутимо потеплело, лед на окнах растаял, и по стеклам потекли тяжелые, холодные капли. Цигра ушло. И когда Зелг уже уверился в том, что оно снова исчезло — столь же внезапно и необъяснимо, как и появилось, вкрадчивый голос, нагоняющий страх, отозвался из невообразимого далека:
— До вс-с-стречи, Галеас-с-с! Я бы хотело вс-с-стре-тить тебя.
