отсюда русскую певицу. Она мне нравится.
Федоров проиграл пари! Через три дня, в субботу, в порту появились слитки и порошки нужных металлов. В это время в порту грузился свиной тушенкой и другим продовольствием только один советский пароход. Наступал уикэнд, начальства никакого не было, и Федоров вместо продуктов самовольно распорядился догрузить пароход металлом. Пришлось также накрывать стол в кабаре, уговаривать русскую эмигрантку-певицу на ужин.
Федоров проиграл и в отношении к нему окружавших его сотрудников: появились доносы, заявления о его недостойном поведении, встречах с русской белоэмиграцией, измене жене, встречах вне службы с американцами, подозреваемыми в службе во вражеской разведке, наконец, официальная докладная об умышленном срыве Федоровым поставок продукции по ленд-лизу... Забегая несколько вперед, замечу, что от его деятельности Отечество только выиграло, получив в критический, решающий момент нужные присадки металлов.
Как ни странно, выиграло руководство нашего торгпредства. В их числе и чиновник, ответственный за поставку металла и допущенную волокиту. Страна отметила их 'усилия' государственными наградами. А то, что получили их не те лица, это уже детали.
Сопровождать Федорова из США до Англии поручили стажеру по линии торгпредства СССР, доверенному органов НКГБ, также возвращавшемуся из командировки (фамилию его, за давностью лет, я запамятовал). Он был в курсе, какая участь ждет Федорова по приезде в Мурманск.
Далее события разворачивались весьма остро, почти как в приключенческих романах. Немецкая подводная лодка торпедировала пароход, на котором плыли Федоров и его сопровождающий. Пароход начал тонуть. Наши герои сумели попасть в шлюпку, но всплывшая на поверхность подлодка стала расстреливать спасавшихся из крупнокалиберного пулемета. В шлюпке двоих убило, а сопровождающий был ранен в предплечье. В живых остался еще только Федоров. Он увидел, как к ним приближается немецкая субмарина. Тогда Федоров, сняв кровь с плеча сопровождающего, размазал ее по его лицу и, попросил притвориться мертвым, а сам незаметно перекинулся через борт шлюпки, с другой стороны от немцев. Маскировка удалась — субмарина прошла мимо. Федоров вылез из воды и погнал шлюпку на светящиеся огни острова, принадлежащего Исландии. Так Федоров спас жизнь сопровождающему. Они оба были помещены в госпиталь: один — с ранением, Федоров, застудивший легкие в ледяной воде,— с крупозным воспалением.
И здесь сопровождающий в знак благодарности за исключительное поведение Федорова в экстремальной ситуации рассказывает последнему, какая участь ждет его по прибытии в Мурманск. И Федоров принимает единственно правильное, как он посчитал, решение — возвратиться в СССР через Архангельск, где его никто не ждал. По прибытии записаться добровольцем в маршевую роту и уйти на фронт. Лучше погибнуть патриотом в боях, чем с клеймом изменника в концлагерях Магадана, решает Федоров. Сопровождающий дал слово молчать, а если будут его спрашивать, отвечать, что Федорова больше не видел с момента торпедирования парохода. Забегая вперед, скажу: он выполнил свое обещание, за что в начале 1946 года был уволен из Внешторга, как политически неблагонадежный; это случилось после захода Федорова домой в конце 1945 года.
Мне остается добавить, что Федоров после короткого появления у бывшей жены по имеющемуся у него направлению лег в военный госпиталь на лечение после ранения. Там его, 'нелегала', конечно, не искали. Там же познакомился с женщиной, военврачом, муж которой погиб на фронте. Вскоре они поженились. Затем, уволившись в запас, остался жить у жены в чердачной мансарде деревянного дома. Там он и продолжал жить, когда ему позвонил иностранец, желая занести на его квартиру фотоаппарат. Разобрались мы и с этим делом и даже нашли письменные материалы об этом факте в милиции. Вот как это было.
Во время фестиваля Федоров был в отпуске. Прогуливался по городу, фотографируя различные делегации. В один из дней в районе ГУМа увидел плачущего иностранца и нашего милиционера, который никак не мог выяснить, в чем дело. Федоров поспешил на помощь. Фамилия иностранца была Андерсон. Он был из английской рабочей делегации, прибывшей на фестиваль в Москву. В метро карманники срезали у него фотоаппарат, и он теперь убивался от мысли, что не сможет привезти своим товарищам снимки о фестивале. Зашли в милицию, оформили документ о пропаже, и тогда Федоров снял свой фотоаппарат и дал его англичанину, с тем чтобы тот смог заснять все интересовавшее его на фестивале, а перед отъездом вернуть аппарат, позвонив предварительно по телефону.
Наш переводчик и оказался свидетелем звонка Андерсона (а не разведчика Ансона!) на квартиру Федорова.
Я вспоминаю часто о судьбе Виктора Константиновича. В первое время, после проверки, появилось даже желание извиниться перед ним за те мягко говоря, неприятности, которые мы ему принесли. Как бы в шутку я высказал эту мысль одному из моих начальников. Он внимательно посмотрел на меня и сказал: 'Что ты дурью-то маешься?' На этом благотворительные мои порывы и закончились. И все-таки дело я завершил постановлением о его прекращении и сожжении имеющихся в деле материалов. После XX съезда КПСС такая вольность была представлена оперативному составу органов КГБ.
РАБОТА ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ ТАЙНЫ
Защита секретов и безопасности государства издавна были уделом как специальных служб, так и власть имущих. Еще Иван Грозный перлюстрировал письма князя Курбского, а Екатерина II негласно контролировала в XVIII веке содержание докладных записок французского посла. Известна также деятельность 4 отделения графа Бенкендорфа. Перечислять, наверное, можно до сегодняшнего дня. С годами секретная переписка послов и разведывательных служб совершенствовалась: применялись тайнопись, микрофотографии, голография и особенно кодовая и шифрованная переписки, построенные ни цифровых шифрах и перфолентах. Прочитать их было невозможно, или почти невозможно. Кстати, цифровой пятизначный шифро-текст изобрели наши советские специалисты в годы Великой Отечественной войны для связи с партизанскими отрядами. Затем такой принцип переписки был взят на вооружение почти всеми разведками мира. Разница заключалась лишь в количестве цифр. ЦРУ, например, использовало пятизначный шифр, а военная разведка США — четырехзначный. Но методы и приемы зашифровки были одинаковы. Важно было, чтобы сочетание шифра и кода исключали повторение цифр за какой-нибудь буквой. Если подобное случалось, то это в конце концов давало возможность прочитать секретный текст.
Вот почему все разведки и контрразведки мира принимали энергичные меры к негласному снятию у противника копий с шифрблокнотов, перфолент и кодовых таблиц, чтобы контролировать какое-то время содержание информации между центром, резидентурой, посольством и другими объектами. Успехи были и с той и с другой стороны. Не вызывает сомнения, что американская и английская разведки использовали для добычи копий шифров таких предателей как Шевчук, Гордиевский, Поляков, которые впоследствии остались за рубежом и были осуждены на Родине.
Правда в последние годы стремясь создать благоприятные условия для разложения нашего общества изнутри, западная пресса регулярно печатает статьи, книги и воспоминания бывших граждан СССР, предавших Родину, с одним подтекстом: 'люди шли на борьбу с коммунистами и их строем'. Чепуха! Торговать отчизной могут только Иуды. К сожалению, и наша печать в погоне за сенсациями не брезгует подобными 'откровениями'. Читал я такие опусы в журналах 'Совершенно секретно', 'Щит и меч', в других бульварных газетенках. Даже 'Известия' с какой-то теплотой описали 6 марта 1992 года похождения предателя Николая Чернова, выдавшего врагу всю агентурную сеть Главного разведывательного управления Советской Армии во Франции. О советских разведчиках Чернов мнения невысокого: 'наши кустари, а не профессионалы деньги тратят колоссальные, а результат — нулевой'.
Что ж, подобные оборотни действительно способны свести на нет усилия целого коллектива. Ну а профессионализм наших контрразведчиков подтвержден неоднократно. Не раз добывались ими копии
