не услышу более их мелодичного пения в Виндзорских лесах.
Патрик пожал плечами; но Лилия, нетерпеливо ожидавшая услышать сонет пленника, упросила его молчать.
Сэр Джемс запел звучным и задушевным голосом аккомпанируя себе на арфе, причем выказал удивительный вкус и редкий талант. Он пел песню виндзорского соловья из поэмы «Ле Кер», в которой говорится о любви Иакова I. Все столпились около него, чтобы не проронить ни слова, и даже старый сэр Дэвид умилился. Он мысленно переносился к царствованию Роберта III, к тревожному времени, которое казалось ему счастливым в сравнении с настоящими скорбями. Но сэр Джемс, желая предупредить всякое замечание о стихах, спетых им, тотчас же попросил Малькольма дать ему понятие о своем искусстве, и вечер прошел в занятиях музыкой, балладами и песнями до тех пор, пока прощальный кубок не перешел из рук в руки и не подал знака к разлуке.
Тогда опекун Гленуски и Малькольм проводили гостя до назначенной ему комнаты, в которой находилась большая деревянная кровать и на полу была постелена циновка для двух его конюхов; один из них был высокий шотландец с бронзовым цветом лица, другой – румяный, честный и веселый англичанин.
На следующий день, с рассветом, гость отправился в путь, получив приглашение остановиться в замке при своем возвращении. Он охотно дал слово, говоря, что будет счастлив передать королю мудрые советы такого уважаемого рыцаря, как опекун Гленуски. Со своей стороны, Малькольм и сэр Дэвид решились по возможности помочь ему золотом для того, чтобы знатный пленник не потерпел неудачи в своем предприятии; к несчастью золото было редкостью, и Патрик нуждался в деньгах, которыми мог снабдить его отец, чтобы дать ему возможность ехать воевать во Францию, где он надеялся обрести и славу и богатство.
Все это происходило, как легко догадаться, в тяжелое время, переживаемое Шотландией, когда король ее Иаков I был пленником Англии и дом д'Альбани тиранствовал во внутренних землях, со дня на день откладывая уплату выкупа за монарха из боязни вернуть к себе властителя.
Старый Роберт, герцог д'Альбани, царствовал под именем Сторка; его сын, Мэрдок, наследовал ему под именем короля Лога. Бедствие, возраставшее уже во время этих двух царствований, увеличилось от жестокостей сыновей Мэрдока. «Король Роберт II, – как передает нам Фруассар, – оставил Шотландии роковое наследство: одиннадцать сыновей-воителей», из них Роберт III был старший, а Грегор д'Альбани – второй. Их наследниками были: первого – юный пленный король Джемс или Иаков I, второго – двое сыновей: регент Мэрдок, герцог д'Альбани, и брат его Джон, граф Бухан, намеревающийся поднять все шотландское войско. С ним-то Патрик и рассчитывал отправиться на помощь французам.
Остальные девять братьев, в числе которых были графы д'Атоль и Мейтейт, были еще живы, кроме младшего из них, Малькольма, женившегося на наследнице Гленуски и убитого при Гамильтон-Хилле. Умирая, он заставил братьев своих и племянников Стюартов торжественно обещать предоставить попечение и опеку над его двумя детьми-сиротами двоюродному брату их матери, сэру Дэвиду Драммонду. Близкий доверенный Роберта III, добрый старик этот был во время его несчастного царствования самым твердым приверженцем партии злополучного монарха, и в частые свои поездки во Францию, куда его призывали важные поручения, он незаметно сбросил с себя грубые и дикие обычаи, завладевшие Шотландией во время роковых битв, которые она должна была вести с Англией.
ГЛАВА II
Внезапная стычка и возвращение в Холдингхэм
Одинокий путь, протоптанный лишь стопой человека и копытом лошади, служил единственной большой дорогой, соединяющей Варвик с Эдинбургом. Болотистый, покрытый вереском, он простирался по обширной равнине, окаймленной лесом, среди которого возвышался холм; судя по окопам, окружающим этот холм, можно было предполагать, что тут в былые времена был устроен лагерь. Теперь же место это было в совершенном запустении, – лишь иногда забредали туда пастухи или же беглые устраивали ночлег.
Весна покрыла поля зеленью, разукрасила деревья молодой листвой и, рассыпала по лугам цветы белой буквицы и желтомолочника. Вдруг тишина безмолвной и уединенной долины была нарушена конским топотом и учащенным дыханием всадников, ехавших во всю прыть. Поравнявшись с холмом, путники остановились, и старший из них, взяв за уздцы коня своего молодого товарища, сказал:
– Здесь можно отдохнуть немного, – мы хорошо защищены лесом. Ты же, Раав, отправляйся на Хиллс- Кноу, и смотри в оба.
– Отвяжись от меня, обманщик! – пробормотал юноша, лишь только смог перевести дух.
– Да не упрямьтесь же, лорд Малькольм, – ответил тот, не выпуская из рук поводья лошади, – зачем снова бросаться в волчью пасть, когда мы только что из нее вырвали вас здоровым и невредимым.
– Здоровым и невредимым!.. Вследствие подлого бегства! – вскричал Малькольм, плача со злости. – Бежать так, и бросить сестру с дядей! И что с ними теперь сталось? Гальбер, пусти меня, иначе я тебе никогда не прощу этого…
– Неужели вы думаете, милорд, что я вас пущу, тогда как опекун ваш сказал: «Увези Малькольма; спасая его, ты и нас спасешь; передай его в руки герцога де Мару. Вот какие были его последние распоряжения. Если вам не желательно следовать им, то я постараюсь исполнить их в точности.
– Что, оставить сестру в руках этих разбойников? Ах, кто знает, как теперь они с ней обращаются! Пусти меня, Гальбер, я хочу непременно напасть на этих предателей! Отраднее умереть, спасая ее, чем знать, что она во власти сэра Вальтера Стюарта! Иначе я окажусь подлым трусом, каким они меня и воображают…
– Рассудите хорошенько, лорд Малькольм, – сказал Гальбер, – может ли что угрожать молодой леди, когда вы будете в безопасности от мастера д'Альбани? Но если бы вы, как он рассчитывал, замешались в схватку и он мог бы усадить вас за монастырские решетки, тогда, без всякого сомнения, сестра ваша сделалась бы предметом его желаний. Успокойтесь, мессир д'Альбани не женится на ней до тех пор, пока вы живы и у вас будут друзья, готовые подать вам руку помощи. Что же касается обращения с ней, регент не позволит ее обидеть; значит все, что вам теперь остается делать, как ради нее и вас, так и ради сэра Дэвида, – это ехать, как можно скорее, в Денвер и взять себе на помощь ваших дядей, д'Атола и Стратерна. Что такое, Раав, не едут ли уже сюда эти негодяи?
– Нет, нет, – ответил Раав, спускаясь с возвышения, – какой-то рыцарь едет с противоположной стороны. На нем дамасское вооружение, и он очень походит на гостя, что был в замке несколько недель тому назад.
– Гм! – заметил Гальбер озабочено. – С виду он казался добрым малым. Может удастся ему добрым советом успокоить милорда? Во всяком случае, по пути в Денвер нельзя пренебрегать хорошим защитником.
