– Пусть бохумские полицейские проверят, правда ли это. Направь туда ближайшую патрульную машину. И немедленно позвони.
Девять минут и тридцать восемь секунд метался Пуш по комнате, как тигр в клетке. Время от времени он бросал взгляд из окна – по Рурскому скоростному шоссе мимо здания полицейпрезидиума неслись навстречу друг другу две сплошные лавины машин, чуть подальше светился черно-желтый фирменный знак знаменитого дортмундского пивоваренного завода, еще дальше виднелась зеленая полоса лесов в предгорьях Арденн. Пуш смотрел на все это пустым взглядом, ничего не видя.
Когда зазвонил телефон, он сидел за письменным столом, обдумывая фразу, которую предстояло написать.
– Слушаю?
– Все точно! – доложил Херцог.
Пуш швырнул трубку. Потом открыл дверь и проорал в коридор:
– Локамп!
Вошел Локамп, вопросительно глядя на шефа.
– Ты, видно, совсем на пределе?
Тремя фразами Пуш проинформировал его о результатах последних пятнадцати минут.
– Что-о? – Теперь уже побледнел Локамп. – Зеленые? Вот те на! Прямой наводкой по ложной цели! Представляю, что завтра напишут газеты…
Они помолчали.
Потом Пуш спросил:
– А что маляр – ничего нового?
Локамп покачал головой.
– Пришлось прервать допрос. Он просмотрел все альбомы с фотографиями. А когда наши люди пришли с художником, чтобы сделать фоторобот, врач выставил их за дверь. Четыре часа покоя – самое меньшее.
Советник задумчиво почесал затылок.
– И что ты обо всем этом думаешь?
Секунду Локамп смотрел Пушу в глаза. Потом сказал:
– Пойдем сядем где-нибудь…
Они спустились в буфет, заказали два кофейника с кофе, заняли столик в самом дальнем углу.
– А какие, собственно, фотографии мы показывали маляру?
Пуш удивленно поднял глаза.
– Террористы и симпатизирующие им, автономные группы, наиболее воинственные защитники окружающей среды, левые от Гронде, Брокдорфа, из других групп. Несколько сот штук, может, даже тысяча, точно не знаю. А почему ты спрашиваешь?
Локамп придвинулся ближе.
– Думаю, что мы на ложном пути. Прикинь сам. Всеобщая облава сегодня утром – удар в пустоту. Потом эта история с зелеными. Два таких ляпа подряд – это уже не случайность.
– Ну и что ты хочешь этим сказать?
– Вспомни шмотки, что были на убитом парне из «БМВ». Нам следовало бы вести розыск в двух направлениях…
Пуш, задумавшись, уставился в окно. Все восставало в нем против логики Локампа.
– И где ты хочешь теперь искать? У неонацистов?
Локамп кивнул.
– Дорогой мой, – возразил Пуш, – мы полностью держим их под контролем. Несколько одержимых военно-спортивными играми – безусловно. Но такая перестрелка? Угон машины?
– Именно. Вспомни Мюнхен, осенние праздники. Двенадцать убитых. Если бы парень, подкладывавший бомбу, не подорвался на ней сам, мы бы и по сей день считали, что это дело рук «рафовцев»…
Советник молчал.
– А еще Франкфурт, нападение на американские казармы, – продолжал Локамп. – Тогда мы тоже сперва подумали, что это дело рук левых. А что оказалось на деле?
Пушу потребовалось целых пять минут, чтобы кивнуть головой.
– Ну, хорошо. Но это не обрадует высокое начальство. Вспомни интервью, которое дал вчера министр.
– Это его дело, – ответил Локамп. – Я не политик, я полицейский.
48
Часы показывали около пяти, когда «Ласточка» причалила к северному берегу. В двадцати-тридцати метрах от причала шумно тарахтевший двигатель резко сбавил обороты. Судно замедлило ход, сын капитана с тросом в руках прошел на самый нос. У причала мотор взревел еще, на сей раз дан был задний ход.
