С удовлетворением кивнув, советник Пуш положил телефонную трубку.
– Они его взяли! – сказал он, поворачиваясь к Локампу, который стоял у окна, глядя на ночной Дортмунд. – Едут сюда!
Он отодвинул в сторону толстую папку, выложил блокнот и несколько ручек, аккуратно разложил на столе ряд больших фотографий. На первом снимке Грау был в красном «форде» – увеличение самой знаменитой любительской фотографии Линды. Но были и другие: Грау с Керном на сборище в Хаттингене, Грау с Пахманом у нацистского стенда в Бохуме, Грау с Тигром на южной трибуне дортмундского стадиона «Вестфалия». Просто поразительно, какие увлекательные вещи покоились до недавнего времени в архивах политической полиции…
Дверь распахнулась. Двое полицейских из группы захвата ввели Грау и усадили на жесткий, неудобный стул, специально поставленный Пушем посреди комнаты.
Блондин, казалось, до сих пор не понял, что произошло. С опущенными плечами сидел он на краешке стула, руки в наручниках дрожали, бегающие глаза выдавали страх. Увидев в руках Локампа дымящуюся сигарету, он с жадностью уставился на нее.
Уже готов, подумал Пуш. Он поднялся, выбрал на письменном столе знаменитое Линдово фото и подошел к Грау.
– Кто сидел за рулем? – тихо спросил он, сунув блондину под нос фотографию.
Грау вздрогнул.
Не веря глазам своим, он уставился на снимок.
– Давай, выкладывай! – прошелестел Пуш. И Грау выложил все.
65
Через час несколько полицейских машин остановились у дома 81б на Лангштрассе в Дортмунде. Двадцать человек проскользнули в ворота, бесшумно пересекли двор и тихо открыли дверь заднего дома. Бесшумно поднявшись на второй этаж, они сгруппировались у давно не крашенной двери в квартиру.
Широкоплечий, почти двухметрового роста полицейский вышел вперед, приготовившись распахнуть дверь пинком. Но ожидаемого деревянного треска не последовало. Дверь оказалась прочнее, чем это выглядело на первый взгляд.
Пахман проснулся от серии следовавших один за другим глухих ударов. Ему потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, что взламывают входную дверь. Хорошо, что Кошка укрепил ее стальным листом и дополнительными засовами. Если они ее не взорвут, то провозятся еще минут пять.
Через шестьдесят секунд человек со шрамом был полностью одет. Он перезарядил свой «вальтер» и распахнул окно. Оно выходило на широкую деревянную крышу, откуда с высоты трех метров можно было спрыгнуть на школьный двор. У такого натренированного человека, как он, это должно получиться.
Для надежности он подергал водосток и довольно кивнул. Потом спрятал пистолет, лег на живот, ноги свесил вниз. Он медленно сползал, пока не повис на руках. В этот момент вспыхнули прожекторы.
– Прыгайте вниз! И немедленно поднимите руки вверх, бросьте оружие! – прозвучал в мегафон металлический голос.
Пахман неподвижно висел. Заломило пальцы. Тогда он разжал их.
Прыжок был хорошо рассчитан. Спружинив колени, Пахман ослабил силу удара. Его отчетливо выделяющаяся тень повторяла все движения на стене.
– Стой! Руки вверх! Не двигаться!
Он все-таки попытался.
Выпрямляясь, он сделал полуоборот и в тот же миг выхватил пистолет. Прищурив до миллиметровой щели глаза, он выстрелил прямо туда, откуда шел слепящий луч света. Может, ему повезет и он с ходу попадет в прожектор.
Но так много удачи не бывает.
66
Настоящим предписываю преподавателя реальной школы Траугота Амадеуса Вейена за пренебрежение обязанностью контроля за учащимися во время экскурсионной поездки выпускного класса 7 мая 1984 года в должности не повышать в течение двух лет.
Служебная печать
