Если четыре причины возможных неприятностей устранены заранее, то всегда найдется пятая.
Джоанна в возмущении ходила из угла в угол:
— Нет, это уму непостижимо, какая безответственность! — она остановилась и всплеснула руками: — Ты понимаешь, Иван, что натворил?! Знания двадцатого века в руках какого-нибудь честолюбца, да это!.. — не находя слов, Джоанна только дернула плечами. — Ты знаешь, чем можешь за это поплатиться? — она грозно развернулась к совершенно потерянному Сеичу, который с несчастным видом съежился на лавке.
— Трое суток расстрела без права переписки, — предложила Ксави. Она вольготно расположилась на подоконнике и, покачивая ногой, заинтересованно наблюдала эти извержения праведного гнева.
— Довольно неуместные шутки, Мари! — раздраженно кинула через плечо Джоанна. — Лучше бы предложила что-нибудь конструктивное.
— А чего предлагать? — искренне удивилась Ксави. — Берем Сеича за его криминальную шкирку и чешем в белокаменную. Там быстренько разыскиваем того библиофила-любителя, что ехал с этим… как его?.. Семеном? Сафроном? Степаном? В общем, с хозяином обоза. Описание его у нас же есть? Надеюсь, здешние бабки не хуже наших секут за всеми встречными-поперечными, тем более, за теми, что подбирают книжки на дорогах. Короче, находим этого ханурика, даем ему для убедительности в ухо, отбираем книжку. Суем ее Сеичу в зубы и — под зад ему коленкой для ускорения. По-моему, все просто.
— Да? — саркастически хмыкнула Джоанна. — А если мы не находим этого, как ты элегантно выразилась, ханурика? Или находим, а он Ключевского уже на кораблики пустил? По-твоему, и тогда все просто?
— А почему нет? — легко согласилась Ксави. — Можно устроить тотальное избиение корабликов. Или организовать еще один пожар в Москве. Ей все равно не привыкать. Можно объявить Ваньку антихристом, а Ключевского — дъявольским знаком… Ваню, правда, скорее всего сожгут при этом, но что поделаешь — искусство требует жертв… — она лицемерно вздохнула.
Вибрирующий вопль пароходной сирены заставил всех вздрогнуть. В следующее мгновение какой-то смерч смел Ксави с подоконника. С ошеломленным видом Мари молча рухнула в угол, едва успев перехватить руку вдовушки, которая вцепилась ей в шевелюру. Сквозь сотрясающие дом рыдания можно было разобрать:
— Ваничка — антихрист?! В полымя Ваничку?! Ах ты, разлучница, ведьма проклятущая!!!
Когда спустя четверть часа вдова отходила от взрыва эмоций в обьятиях Ивана Алексеевича, а Ксави с оскорбленным видом пыталась навести порядок в своей изрядно попорченной хозяйской ручкой прическе, Джоанна раздраженно прошлась последний раз по комнате и твердо заявила:
— Этот сумасшедший дом я прекращаю! Иван, немедленно проведи нас в изолированное помещение, где не будет посторонних. Переброс осуществим сейчас же. Это — первое. Второе: книгу поедем искать мы с Мари, сразу же после переброса. Третье: попробуй подготовить свою… нервную хозяйку к небольшому гипносеансу. Это необходимо! — пресекла девушка возражения вскинувшегося Сеича. — Она должна все забыть! Насколько возможно, конечно, — добавила Джоанна негромко. — И четвертое: Ксави, я очень тебя прошу — пожалуйста, без эксцессов…
Мари от возмущения даже поперхнулась:
— Я-то здесь при чем, здрас-сте?! Мне выдирают половину скальпа, и я же еще виновата! Мерси за доверие!
— Всё, я сказала! — голос Джоанны зазвенел.
Ксави осеклась:
— Ладно, капитан.
Во всем доме повисла напряженная тишина. Даже неугомонная Фиска притихла в углу курятника. Она в смутном страхе поглядывала на растерянно бродившую по двору странно отрешенную Домну Васильевну. Глаза хозяйки были затуманены. Она словно искала что-то и никак не могла найти. Приезжих не было ни видно, ни слышно. Вот хозяйка остановилась и вперила невидящий взор в стену избы. В этот миг в оконцах дальней комнаты что-то несмело засветилось, будто огонек свечки. Постепенно свет усиливался, приобретая серебристо-голубоватый оттенок. Фиска зажмурилась и забилась подальше в курятник, разрываясь между мучительным желанием заглянуть в светящееся оконце и мечтой, чтобы все стало по-прежнему — привычно и понятно.
А Домна Васильевна в это время несмело двинулась к крыльцу. Она отворила дверь и, слегка пошатываясь, побрела по дому. У порога дальней светелки она остановилась на миг, потом толкнула дверь рукой. Та отворилась. В небольшой горнице все было озарено призрачным голубоватым сиянием. Сосредоточенных лиц двух девушек Домна вспомнить не могла, как ни старалась, но смутная неприязнь к этим красивым боярышням заполонила ее существо. Из рук незнакомок исходили лучи, от света которых слезились и слепли глаза. Посреди комнаты, в перекрестии адского огня стоял ее Ваня. Одна из пришелиц обернулась и что-то сердито крикнула.
Но Домна уже ничего не замечала. Она выдохнула: «Ваничка!!!» и бросилась вперед. Молодица обвила руками шею своего Ванюши, и тут ее окатила волна тепла, она почувствовала, что падает в какой-то бездонный светящийся колодец, и всё исчезло.
Глава 64
У нас свобода совести: хочешь — имей совесть, не хочешь — не имей!
— Да, Жак, холодные здесь края. Сырость пробирает. Я, кажется, скоро мхом зарасту, — печально произнес Нэд, плотнее запахивая матросскую куртку, и потрепал Крошку по лохматому загривку. Пес зажмурился от удовольствия. — Хорошо, что ты приехал, — продолжал Волверстон, — а то меня тут вообще забросили. Хотел было с Питером в Ревель за кораблями отправиться, так царь не пустил. «Хороший английский мастер, — говорит, — мне нужен тут. Будем Санкт-Петербург строить». Вот и строим… А тут хоть бы слово английское от кого услышать! И что за язык они себе придумали?! Ты их «эр» слышал? «Р-р- разгр-рист»[117]. Можно подумать, барабанный бой слышишь, а не человеческую речь! Или вот: «з-шалос-ст»[118]. А, каково? Это ж мозги вверх тормашками иметь надо… — он помолчал. — А Мари с Джоанной в этой чертовой Москве. Им- то, конечно, весело: балы, кавалеры…
— Ты не прав, Нэд, — Жак, с трудом дотянувшись, похлопал друга по могучему плечу. — Ведь ты не знаешь, каково им там. «Балы… Кавалеры…» Какие там кавалеры? Я что, не помню, как чуть без волос не остался, когда при Мари брякнул какую-то чушь по твоему адресу? Бьюсь об заклад, она сейчас думает о тебе!
— Да чего там, не успокаивай, — махнул рукой Нэд. — Это я так, малость захандрил…
— Ладно, так и быть, утешу тебя, — Ренар блеснул черными хитрыми глазами. — Жак всегда узнает все новости первым. Помни и цени. С тебя бутылка рома.
Волверстон рывком повернулся к Жаку. Крошка от неожиданности подскочил и растерянно рявкнул.
— Слушай, Жак, — Нэд слегка запнулся. — Если… ты скажешь, что мы все отправляемся домой, я тебе бочку…
— Ну зачем же, я на такое количество не претендую, — Ренар скромно потупил глаза. — Новость будет несколько иная. Ты знаешь, что у царя Петра 30 мая день рождения?
— Ну? — энтузиазм Волверстона немного поутих.
— И в честь этого события будет устроен грандиозный праздник.
— А почему за это сообщение я должен ставить тебе выпивку? — разочарование Нэда стало
