Глава 8
Все пчелы прилетали с медом, а одна — такая маленькая и вредная — с дегтем…
Джоанна провела ладонями по лифу темно-вишневого платья, разглаживая несуществующие морщинки, и еще раз критически осмотрела себя в зеркале.
— Этот пристальный и вдумчивый взгляд выдает в ней неутомимого исследователя. А печать мысли на челе вызывает в памяти облик Добролюбова, Белинского или, на худой случай, месье Вольтера, — продекламировала Ксави из глубины кресла.
Джоанна, не оборачиваясь, парировала:
— Точно так же, как при взгляде на некоторых присутствующих рождается страшное подозрение, что Обломовы бывают не только мужского пола. А ломоть торта в зубах этих присутствующих навевает мысли о Гаргантюа, Пантагрюэле и всех их родственниках, вместе взятых. Между прочим, советую вам, мадемуазель, все-таки приподнять с кресла вашу пятую точку, ибо плиссировка, боюсь, не предусмотрена фасоном вашего платья.
Прежде чем ответить, Ксави проглотила оставшийся кусок, слизнула крем с пальцев и, удовлетворенно вздохнув, промурлыкала:
— Что наша жизнь? Жратва! И учтите, ма шер[16], моя пятая точка с этим постулатом вполне согласна. Что до вашей эскапады по поводу моего туалета, то его фасон способен осмыслить только автор сего незаконнорожденного шедевра, да и то после поллитры. Остальные же вольны думать всё, что взбредет им в голову. Если, конечно, будет куда взбредать!
И, закончив эту замысловатую тираду, Мари томно вытянулась в кресле.
Джоанна хмыкнула:
— Если тебе не по душе твой наряд, почему ты выбрала именно его?
— Выбрала?! — вскричала Ксави. — Ха! Хорошенького же ты мнения о моем вкусе! В данном случае я — безропотная жертва сорвавшейся с цепи фантазии Нэда. «Этот голубой цвет так идет к твоим глазам!», — передразнила она. — «А золотые кружева — точь-в-точь твои волосы!».
— Он тебе такое говорил?! — ужаснулась Джоанна и прыснула: — Извращенец!
— Именно, — печально и с достоинством подтвердила Мари. — Такова моя планида. Между прочим, — деловито заметила она, — у тебя сзади нижние юбки подвернулись. Топорщатся, как сломанный зонтик «Три слона».
— О, черт! — Джоанна задрала ворох юбок. — Которые? Их тут на целый полк хватит. Помогла бы, что ли!
— Не по адресу, миледи. За этим — к господину губернатору, будьте любезны! О, а вот, кажись, и он, — обрадовалась Ксави, услыхав стук в дверь. — Очень кстати. Войдите!
— Нельзя!!! — завопила Джоанна, в панике путаясь в юбках. — Ты что, ошалела?! — яростно зашипела она.
Ксави хладнокровно пожала плечами:
— Ну что принципиально нового он тут увидит? Твои стройные ножки? Так, по-моему, кэп на них нагляделся более чем достаточно. Из чего следует, что в пиратском поприще тоже есть свои преимущества, — философски заключила она.
Когда после некоторой суматохи Блада, наконец, впустили, он с немалым удовольствием увидел раскрасневшуюся и оттого еще более похорошевшую Джоанну. Глаза его потеплели. Питер сделал было шаг к девушке, но, взглянув на Мари, остановился.
— Ксави, брысь отсюда! — беззлобно скомандовал он.
— О! — возмутилась та, выходя из нирваны. — С какой это стати?
Блад насмешливо блеснул глазами:
— Ничего, подыши пару минут свежим воздухом.
Ксави, ворча, выбралась из кресла.
— Мне свежий воздух противопоказан, пора бы знать. Если меня регулярно выгуливать, придется нанимать взвод поваров, ибо жрать я буду круглыми сутками без перерыва на обед…
С этими словами она выползла за дверь, а Блад повернулся к Джоанне. Не отрывая от нее мягкого взгляда, он раскрыл футляр, который до того держал в руке. На черном бархате сверкнули темно-красные камни.
— По-моему, они пойдут к этому платью…
— Гранаты!.. Однако!.. — Джоанна воздела бровь. — Недурные плоды выросли в губернаторском саду! — она подняла ожерелье. Камни брызнули кровавыми искрами, закачавшись в воздухе. — Или это наследство, оставленное тебе двоюродной бабушкой?
— Бабушки я, к сожалению, не помню, — спокойно отверг это предположение Блад. — А наследством, надеюсь, они станут, когда ты передашь их нашей дочери.
— Хо-хо! Речь уже о дочери? — девушка ехидно сощурилась. — А откуда господину губернатору известно, что это будет не сын?
— Пусть будет сын, — Блада невозможно было вывести из равновесия. — Главное, что мне, наконец, не придется волноваться каждую секунду за твою жизнь.
— Ну, предположим, волнение было взаимным, — заметила Джоанна и с любопытством спросила: — Какие же причины излечили вас от волнения, сэр? Может, поделитесь опытом?
Ответная улыбка тронула губы Питера.
— Нет, я, конечно, понимаю. Всегда остается опасность ссоры с соседкой или испорченного обеда. Но, надеюсь, с этим волнением мне легче будет справиться… — и он невольно потянулся к Джоанне.
— Минутку! — отстранилась она. — Какая еще ссора с соседкой?!
— Ну, не с соседкой, так с экономкой, — отмахнулся Блад и рассмеялся: — Нужно же тебе чем-то заниматься дома, кроме воспитания ребенка? Не будешь ведь ты после свадьбы возиться с этими головорезами на корабле!
— То есть, как это — «дома»?! — возмутилась Джоанна. — Позволю себе напомнить господину губернатору, что до рождения ребенка надо еще дожить! Более того, наша свадьба — это тоже еще далеко не свершившийся факт. А при эдаких претензиях я не уверена, свершится ли он вообще!
В броне невозмутимости Блада оказалась пробита первая брешь. Глаза его потемнели.
— Надеюсь, это твоя обычная шутка?
Но Джоанна уже закусила удила:
— Почему? Мало ли, что взбредет мне в голову! Я бы на твоем месте вообще не торопилась делать из меня хранительницу домашнего очага!
Питер пару секунд молча глядел на девушку, затем подчеркнуто сдержанно сказал:
— Хорошо. Поговорим, когда ты будешь в не столь воинственном настроении, — и, вежливо поклонившись, добавил: — Не смею более обременять вас своим присутствием. Надеюсь, ожерелье не пострадает в результате нашей размолвки.
В зале стоял ровный неразборчивый гул голосов. Нарядная толпа, как в миксере, непрерывно перемешивалась, перемещаясь с места на место. В высокие окна сплошными потоками лился яркий солнечный свет, высекая сонмы радужных искр из драгоценностей, которыми местные дамы были увешаны, как рождественские елки.
— Да, мать, должна признать, что из нас с тобой получился достойный тандем, — сварливо выговаривала Мари Джоанне, не забывая ослепительно улыбаться гостям. — С таким единодушием умудриться поцапаться со своими женихами накануне помолвки! Не каждый на это способен. Я права, Нэд? — задрала она голову.
Непривычно изысканный Волверстон с обожанием глянул на свою зеленоглазую подругу и смущенно дотронулся пальцем до тщательно запудренного синяка под глазом.
— Еще бы, ты у меня талант, — прогудел он.
— Вы хоть помирились, — сумрачно буркнула Джоанна, — а Питер до сих пор даже не изволил
