За бутылкой доброго бургундского текла неторопливая беседа. Волверстон вкратце рассказал о себе, не вдаваясь в подробности, и теперь внимательно слушал Жана Кавалье.
— Мы, камизары — «белые рубахи», хотим, чтобы во Франции на тысячу лет воцарилось равенство и братство, и мы добьемся своей цели, чего бы это ни стоило. У нас много единомышленников в Лангедоке и уже здесь, в Провансе. Даже некоторые дворяне поддерживают нас. Да-да, мой друг, вы еще о нас услышите! Но скажите мне, ради Бога, как вы… м-м-м… нормандец, не так ли?.. Как вы, нормандец, очутились тут, в Монтелимаре?
Волверстон замялся. Он не знал, можно ли полагаться на этих людей, но, за неимением лучшего, решил рискнуть.
— Видите ли, месье Кавалье, мне необходимо внушить одному проезжему, что в этих краях есть владения графа Дюпре. Если я не смогу этого сделать, погибнут мои самые лучшие друзья.
— Нет ничего проще! — воскликнул Кавалье. — Недалеко отсюда есть небольшое поместье, хозяин которого — мой друг и к тому же обязан мне. Мы с вами немедленно отправляемся туда, а мои ребята укажут дорогу вашему проезжему.
Через несколько часов у кабачка «Дубовая ветка» остановился экипаж. Невысокий толстячок заказал кларет и подозвал юную служанку. Потрепав ее по свежей щечке, он осведомился, нет ли в этих краях поместья Дюпре.
— Как же, месье, — отвечала та, — есть. Это совсем недалеко отсюда, пять лье вниз по Роне. Только там хозяев сейчас нет. Графиня недавно скончалась, а молодая хозяйка — мадемуазель Жанна гостит в Англии.
Гость хмыкнул, допил вино, расплатился и сел в карету.
— Так куда, говоришь, ехать? — крикнул он служанке.
— Вниз по Роне! Да вы погодите, месье. Я сейчас позову брата, он вас и проводит.
Вскоре карета тронулась. На козлах рядом с кучером сидел мрачный детина в просторной белой рубахе поверх куртки.
Карета остановилась у нарядного особняка, ничем не отличающегося от других провансальских особняков.
— Мессир Бежаре, секретарь его светлости маркиза де Торси! — провозгласил мажордом.
Слуги почтительно склонились. Бежаре провели в длинный светлый зал. Стены и потолок поблескивали позолотой, между большими окнами висели старинные портреты. Навстречу секретарю маркиза, в сопровождении огромного бело-рыжего пса, шел человек гигантского роста в парадной ливрее.
— Вильям Сноу, дворецкий! — с сильным английским акцентом представился он.
— Могу я видеть графа Дюпре де Монтелимара? — осведомился Бежаре.
— Месье! Граф Шарль Дюпре умер десять лет назад.
— А графиня?
— Графиня скончалась этим летом.
— В таком случае, кто же хозяин этого поместья?
— Молодая графиня, мадемуазель Жанна Дюпре. Но она еще не вернулась из Англии. Месье, может, я могу быть вам полезен? — внезапно он насторожился: — Что-то случилось с мадемуазель?
— Нет-нет, — успокоил его Бежаре, — с мадемуазель Дюпре все в порядке. Она сейчас в Париже. Просила вам передать, что скоро вернется домой.
— Правда?! — обрадовался Сноу. — Ох, скорей бы! Мы так соскучились по ней. Вы знаете, это такая милая девушка! Истинная дочь своего отца. И похожа на него, как две капли воды. Сейчас, сейчас, — засуетился он. — Я вам покажу ее портрет!
Дворецкий вынул медальон и, открыв его, подал секретарю. Бежаре засмеялся — на портрете была изображена очаровательная темноглазая и золотоволосая девчушка лет пяти.
Сноу взял медальон и поцеловал портрет.
— Вот такая она, наша хозяйка. Правда, ее волосы немного потемнели с тех пор. Но мы ее все равно любим, правда, Крошка?
Собака подняла голову и преданно посмотрела на дворецкого.
— Соскучился, — заметил Вильям. — Где мадемуазель Жанна, Крошка?
Пес тяжело вздохнул, положил голову на лапы и тихонько заскулил.
Глава 20
Не место красит человека, а в Киеве дядька.
— Еще чуть-чуть — и я начну кусаться, — меланхолично сообщила Ксави.
Копавшаяся в бумагах Джоанна обернулась. Мари сидела в кресле, тряпично свесив руки и устремив ничего не выражающий взгляд в пространство.
— Попадись ты сейчас в руки ученых, никто из них даже под страхом смерти не посмел бы назвать тебя сапиенсом, — Джоанна смерила критическим взором безвольную фигуру.
— Я тебе больше скажу, — не выходя из транса, поведала Мари, — любой хомо сейчас по сравнению со мной просто гигант мысли.
Постучав, в комнату вошел Шеффилд.
— Карета готова. Вам пора.
— Спасибо, Том, — Джоанна стала собирать бумаги. — Сейчас едем. Ксави, подъем!
— Никуда я не поеду, — капризно надула губы та и сползла по спинке кресла вниз. — Мне ваш маркиз не нравится. Он не в моем вкусе. И вообще, он на меня мало внимания обращает!
— Что это с ней? — Том поднял брови.
— Небольшое разжижение мозга, — ухмыльнулась Джоанна. — Беседы с придворными дамами оказались непосильным умственным напряжением для бедняжки.
— Никто меня не любит, Томми, — пригорюнилась Мари. — Крошка меня бросил, Волверстон смылся, вы надо мной издеваетесь… Всё! — неожиданно твердо произнесла она и сложила руки на груди крестом. — Умру назло всем. И вам будет стыдно. Возможно.
— Не будет! — захохотала Джоанна. — Потому что, прежде чем умереть, ты нас в гроб загонишь!
— Мари, вставай, — улыбаясь, наклонился к страдалице Том. — Волверстон тебя обожает, Крошка его хранит для тебя, мы без тебя просто погибнем, а маркиз уже поглядывает на часы, ожидая появления мадемуазель Тардье…
— Томас Шеффилд, — торжественно сказала Ксави, — вы проливаете бальзам на мои раны. Вас должны взять на небо живым за исключительные добродетели. Чего я не сказала бы о некоторых присутствующих, — она косо глянула на Джоанну.
— Это уж точно, тебе на небо даже с черного хода не попасть, — продолжала веселиться та. — Так ты будешь дальше валяться или как?
— Или как, — Мари вскочила с кресла и энергичным шагом двинулась к дверям. Уже у порога она оглянулась и с удивлением посмотрела на Тома и Джоанну: — А вы чего стоите? По-моему, нам давно пора. — И, повернувшись, вышла.
Друзья переглянулись, покрутили головами и бросились ее догонять.
Нет, конечно, маркиз де Торси не поглядывал на часы в ожидании наших героинь — не столь важные это были особы. Но часть его сознания была занята ими. Маркиз никогда и ничего не забывал. Сведения об этой необычной и просвещенной парочке прочно осели в его памяти. Но сейчас голова маркиза занята
