чтобы отплыть на «Тайну». Вдруг из темного закутка возле камбуза высунулась чья-то ручища и загребла Куто «во власть тьмы». У Ксава по инерции, едва перестали работать ноги, заработал язык. Узнав по «нежному объятию» Волверстона, он сделал легкий экскурс по генеалогическому древу Нэда, перечислив всех его родственников до тринадцатого колена, после чего попробовал вырваться. Но Волверстон был настроен по-деловому. Он твердо решил не выпускать трепыхающегося Ксава, пока не добьется правды:
— А ну, рассказывай! Всё как на духу!
— Чего тебе рассказать? Куда пойти учиться? Отпусти, медведище, меня Артур прибьет к черту — столько ждать! — во время этой тирады Ксав пытался удрать, а язык его, из-за того, что Куто спешил, опережал мысли раза в три. Поэтому Ксав осознавал то, что сказал, намного позже того, как он это сказал.
— Стоп! Ты мне одно объясни: почему он на меня так смотрел?
— Влюб… Гм… Глаза есть, вот и смотрел.
— Я вот думаю…
— Не огорчайся. Бывает.
Волверстон собрался с духом и выпалил:
— Он тоже… женщина?
— Не он, а она — падежов не знаешь!
Пораженный Нэд опустил руки:
— Значит, это правда?! Всё это правда? Ксав!
Но Ксавье, освободившийся наконец от сдерживающего фактора, уже несся к трапу. На десятой секунде скоростного полета Ксава сразила шальная мысль — он осознал сказанное. Куто сел на палубу, подумал и решил, что Артуру об этой беседе знать не обязательно.
В кабаке «У французского короля» на Тортуге было тихо. Спокойная говорливая суета трактирного дня, когда никто не бьет морды, не колотит стекла и не разламывает дубовые стойки, была в самом разгаре. После похода тут отдыхала почти вся команда «Арабеллы». Сам капитан Блад сидел за столом вместе с Артуром и Джереми. Потягивая легкое вино, они лениво болтали, обсуждая события, происшедшие без них на Тортуге. Ни Нэда, ни Ксава не было видно, но Суорд знал, что они где-то рядом.
Вдруг за стеной раздался постепенно возрастающий шум. Друзья ухмыльнулись, справедливо полагая, что привычная тишина сменится не менее привычной потасовкой. Но вот в начинающемся концерте явственно выделились сольные партии Куто и Волверстона. Шум на секунду стих, в кабак ввалился мертвецки пьяный Нэд и направился к ближайшему свободному столу через самый дальний угол по кривой, которую не взялся бы рассчитывать ни один программист. Не успели Блад и К° даже улыбнуться, как появился разъяренный Ксав. Он подскочил к Нэду и рявкнул нечто явно невежливое. Нэд что-то пробурчал в ответ, после чего Ксавье холодно и расчетливо закатил ему звонкую оплеуху и с достоинством вышел из кабака. Из Волверстона пощечина выбила половину хмеля, благодаря чему он частично осознал случившееся, но и оставшихся градусов было достаточно, чтобы почувствовать к себе внезапную и острую жалость. Поэтому, увидев Блада, Артура и Джереми, Нэд страшно обрадовался и побрел к ним изливать душу.
Со всего размаха брякнувшись на табурет и не заботясь о том, слушают его или нет, Волверстон заплетающимся языком забормотал, полностью игнорируя синтаксис и пунктуацию:
— Нет это кара Господня разрази меня гром и ее тоже. На кой черт ты их создал этих баб а мы страдать должны? — Нэд могуче шмыгнул носом и, взяв кружку Джерри, опрокинул ее себе в рот. — Свяжись с ними пожалеешь что родился хотя мама моя была приличная женщина…
— Э, Нэд, да ты никак повздорил с Ксавом из-за красотки? — хохотнул Питт, возвращая свое имущество.
— Что ты веселишься? — перебил его Блад. — Нам только дуэли не хватало!
— Какой еще дуэли? — искренне удивился Нэд, делая попытку увести кружку у Питера.
Джерри уставился на Волверстона, не веря своим ушам:
— Ты что, не собираешься драться? Хочешь прослыть трусом?
— Какая к черту драка?.. С бабой…
Питер поперхнулся канарским. Артур покрылся холодным потом. Волверстон подпер голову руками и горько сказал:
— Змею пригрел на груди… Слова ей не скажи сразу по морде а я женщин не трогаю они же приемы знают. Хорошо хоть экипаж у них не бабы. Все Карибское море вверх дном бы поставили не приведи Господи!
На скулах Блада вспыхнули пятна гневного румянца. Он тряхнул Нэда за плечо:
— Что ты мелешь?! Ты совсем пьян!
Волверстон сконцентрировал взгляд на визави и в свою очередь потрепал Питера по плечу. С сочувствием в голосе, которое сильно смахивало на злорадство, Нэд произнес:
— Ничего, дружище, бывает! Двести мужиков два года ничего не подозревали. Чего ж от тебя требовать? — он махнул рукой на Суорда, который сидел ни жив, ни мертв, сверля горящим взором стукача. — Ты только погляди на него: ну, кто скажет, что это баба? А я скажу! — с этими словами Нэд икнул и уронил лицо в салат.
Блад в ужасе воззрился на Артура. Тот отшатнулся, как от удара, и, вскочив, схватился за шпагу:
— Заткнись, пьяная скотина, если хочешь жить!
По-видимому, жизнь не являлась смыслом существования Волверстона, так как он, сделав героическое усилие, оторвал одну щеку от тарелки, разлепил правый глаз и, сосредоточенно глядя на капустный лист у себя перед носом, удовлетворенно ухмыльнулся:
— Ага! Правда глаза колет?!
— Нэд, что за дурацкие шуточки?! — рявкнул Блад.
— Какие шуточки? Всю жизнь стервец… тьфу — стерва, испоганила! — страдалец, залившись пьяными слезами, вернулся в прежнюю позицию на импровизированной подушке и мирно захрапел.
Артур, бледный как смерть, медленно опустился на стул. Блад изумленно смотрел на Суорда. На лице его отразилась вся гамма чувств — от полного непонимания до полной уверенности, тем более что всем сомнениям, возникавшим последнее время у Питера по поводу Артура, нашлось более чем правдоподобное объяснение. В результате на лице Блада появилось выражение, согласно классификации Куто означавшее: «Ну и дурак же я!». Джерри, во все глаза смотревший на своего приятеля-соперника, силился что-то сказать, но вместо раздельной речи из него только периодически вылетало: «Ой!». Артур, тихо мечтавший провалиться сквозь землю, решил плюнуть на всё, перевел взгляд на потолок и стал мысленно честить Ксава.
Наконец, Блад до некоторой степени взял себя в руки:
— Артур, а ведь Нэд сказал правду.
— Правду, — как эхо, прошептал Суорд и, спохватившись, сверкнул глазами. — Какая чушь, Питер! Ты веришь этому алкоголику?
— А такое можно выдумать?
— Ура!!! — вдруг дико заорал Джерри. Полкабака обернулись, привлеченные криком. — Ура!!! Он — женщина!
И Питт пустился отплясывать что-то совершенно невоспроизводимое. Вырванный этими воплями из сна Нэд пошел громить посуду и зеркала, проклиная всех женщин на свете. Блад, оценив ситуацию, схватил Артура за руку и выволок его из трактира.
Оказавшись один на один с Бладом, Суорд немного растерялся, но решил придерживаться прежней тактики.
— Джерри поднял много шума. Спасибо, Питер!
