— Ну?
— Баранки гну! — сердито огрызнулась Мари. — Та же самая картина. Похоже, да не совсем. Стоило этого шамана битый час уламывать. Такой нож ради баночки сырой дряни отдали! На него не только двадцать граммов нефти, а и самого хозяина со всем его персоналом впридачу можно было выменять! Чего этот мракобес с ней делает? Молится на нее, что ли?
— Я так поняла, они нефть как лечебную мазь используют. Он что-то про ранение объяснял.
— Да? — с сомнением протянула Ксави. — А, судя по жестам, можно было подумать — про родильную горячку. Ну, ладно, — она вздохнула и, поставив локти на стол, подперла голову руками. — Чего теперь делать будем? Опять промахнулись!
Джоанна с последней надеждой взглянула на своего шкипера:
— А ты точно уверена, что не то?
— Я — нет, а вот он, — Ксави похлопала бюро по лакированному боку, — уверен. Это тебе не компутер Гиблицкого кирпичного завода, а спектрофотометр последней модели. Центр тебе всякое дерьмо не пошлет. Так что собираем манатки и — к папе Бладу.
— Успеешь «к папе», — сидя на столе, Джоанна в задумчивости качала ногой. — Тише едешь — целее будешь. Особенно когда шторм надвигается.
— Как, опять шторм?! — Ксави сунулась к иллюминатору и расстроенно сказала: — Ну что за черт! Такое солнышко было на дворе — и н
— Ладно, — Джоанна решительно встала. — Займись пока с командой такелажем — как бы не посрывало ветром. А послезавтра, если успеет распогодиться, заглянем на ярмарку — и домой.
— Какую ярмарку? — разгорелись любопытством глаза Мари.
— Ну, или как она здесь называется. Помнишь, поселенцы говорили, что в первый день после полнолуния в бухте собирается всякий коммерческий люд со своим товаром. А что у нас завтра?
— Полнолуние! — подтвердила Ксави жизнерадостно. — Прошвырнемся по базару посмотреть кой- какого товару?
— Вот-вот. Разживемся провизией: фруктами, мясом, хлебом. В общем, там видно будет…
В десять часов утра в день после полнолуния наши друзья шагали по базару, имея в эскорте боцмана и трех матросов. Ослепительное солнце с высоты безоблачно лазурного неба освещало то небольшое вавилонское столпотворение, в которое превратилась безлюдная накануне песчаная коса. По мере продвижения матросы отпадали, унося на согбенных плечах к кораблю всё новые груды бананов, маисовой муки, апельсинов, папайи, сушеного картофеля, корзин с яйцами, оплетенных кувшинов с пульке и прочих деликатесов. Пока Джоанна торговалась с продавцами на всех языках сразу, Ксави успевала приглядеть необычный амулет, шугануть чересчур наглого прохожего, подать совет своему капитану, сожрать особо аппетитный плод и примерить яркую мексиканскую накидку.
Вдруг она встала, как вкопанная, не доев печеной картофелины. Ноздри ее дрогнули. Мари втянула воздух и дернула капитана за рукав:
— Джо, ты ничего не чувствуешь?
Джоанна, которая в этот момент пыталась подсчитать, сколько нужно заплатить за поросенка, если его хозяин желает приобрести мешок маисовой муки, одна мера которой равна стоимости двух деревянных мисок, с досадой обернулась:
— Я чувствую, что у меня сейчас мозги вывихнутся!
Ксави с торжественным выражением лица прошептала:
— Я буду не я, если в радиусе двух метров от нас не стоит сейчас бочка с мазутом!
Джоанна забыла о поросенке:
— Где?!
— Щас выясним! — в глазах шкипера «Тайны» вспыхнул азарт охотничьей собаки, и, с силой втянув носом воздух, Мари уверенно пошла по следу, лавируя между продавцами и покупателями. Буквально через пару минут подруги достигли цели. Между пучком копий с одной стороны и деликатесом для любителей тухлой рыбы — с другой, на самом солнцепеке сидел невозмутимый, закутанный в одеяло бронзоволицый индеец с бритой головой. За его спиной, прикрепленные к прочной перекладине, висели четыре кожаных мешка. Маслянистые пятна на их упругих боках и характерный запах не оставляли сомнений — нефть!
— Господи, ты все же есть на свете! — воскликнула Джоанна. — Ксави, где наша бутылочка?
На свет появилась заветная бутылочка, но не успел капитан «Тайны» протянуть ее нефтевладельцу, как бронзовое изваяние отворило рот и изрекло:
— Мало — нет продавать. Покупай — всё один раз.
— Чего это всё один раз покупай? — оторопела Джоанна. — Вот это всё?!! — она в ужасе указала на мешки.
— Всё чаиме покупай, — не смущаясь, подтвердил краснокожий коммерсант. — Четыре чаиме — хорошо.
— Кому четыре хорошо, спекулянт драный?! — возопила Ксави. — Это тебе хорошо четыре, может, тебе даже пять — хорошо, а нам на кой твой чаиме — внукам в наследство?!
— Подожди, — слегка взяла себя в руки Джоанна. — Наверное, он не понял. Сейчас я попробую объяснить.
Она присела на корточки перед безмятежной фигурой продавца:
— Слушай. Нам, — Джоанна ткнула пальцем себе в грудь, — нужен твой, — проделала она ту же операцию с индейцем, — чаиме, — показала девушка на мешки. — Немного. Столько, — указательный и большой пальцы Джоанны сошлись на расстоянии дюйма. — Понятно, да?
Продавец выслушал эту речь с доброжелательным вниманием, кивнул и сказал:
— Мало чаиме — нет. Всё чаиме — хорошо.
Ксави взвыла:
— Я сейчас застрелю этого мафиози!
Помрачневшая Джоанна отвела подругу в сторону:
— Слушай, придется покупать. Другого выхода нет.
Мари покрутила пальцем у виска с такой энергией, словно собиралась провертеть в нем дырку:
— Ты белены объелась? Что нам делать с такой прорвой нефти? Там же галлонов сто будет, в этих бурдюках!
— Ну, сто — не сто, а галлонов семьдесят наберется, — со вздохом сказала Джоанна. — А у тебя есть другие предложения?
— У меня-то есть, — кровожадным взором уставилась на «мафиози» Ксави, — только ты все равно не согласишься. Ладно, берем оптом, черт с ним.
Но «взять оптом» удалось далеко не сразу. Получив плату, лихоимец отверз уста еще раз:
— Чаиме бери — хорошо, мешок бери не надо.
Мари уже невозможно было удивить:
— Ага, в карманах понесем. Джо, заплати ему за тару, и пошли.
Но индеец был человеком слова и «тару» не отдал. Пришлось посылать матросов на корабль за бочками и переливать содержимое в новое вместилище, в результате чего оба покупателя, их подручные, мешки, бочки и — что самое удивительное — не трогавшийся с места продавец оказались перемазанными в нефти по уши.
Всю дорогу к кораблю Ксави с неистощимой фантазией предавала анафеме злосчастного индейца:
— Гангстер! Бандит с большой дороги! Прохвост плешивый! Аферист с томагавком!! Стервятник- нефтеед!!!
— Ну, что? — голос Джоанны звучал почти умоляюще.
Ксави оторвалась от прибора. Минуту, молча созерцая подругу, она покачивалась на стуле.
