Глава 18
Я протестующее взвыл, когда черноклокий вцепился в мой хвост и бесцеремонно швырнул вперед. Ну почему всегда я? Почему они никогда сами не лезут первыми в собственные порталы?
Человеки большим сцепившимся комком влетели следом за мной и приземлились. К счастью, не на меня, а рядом, иначе меня бы просто размазало в лепешку от веса пятерых людей. Потом в нос ударил крайне неприятный запах.
Я поднял голову и огляделся. Ой, елки зеленые, где это мы? Все вокруг багрово-черно-красное, кругом всполохи огня да еще этот запах. Неужели мы попали в?..
— Мы попали в преисподнюю! — натужно выдавил из себя белошерстый, нервно сглотнул и заозирался по сторонам в поисках виновника произошедшего. Тот сидел неподалеку, утирая кровь из расквашенного носа.
— Пин, придурок! — Во весь голос заорал хозяин и вцепился двумя руками в бороду черноклокого. — Какого черта ты закинул нас сюда?
— А? — Пин, наконец, соизволил отвлечься от приведения себя в порядок и огляделся. — Я? Я ничего такого не делал! Я просто подумал, что готов убраться из Грешных вод куда угодно, хоть в преисп…
— Идиот! — взвыл белошерстый. — И, конечно же, портал отреагировал на последнюю мысль. Все, я точно тебя убью!
С этими словами он набросился на черноклокого. Старички покатились по черной земле, старательно мутузя друг друга кулаками и коленками. Я растерянно топтался на месте, не зная, что предпринять. Остальные, видимо, тоже не очень хорошо понимали, что делать, потому что не вмешивались.
Пока я соображал, как поступить, меня кто-то пихнул в бок.
— Чего? — машинально отозвался я, оглянулся через плечо и оторопел. Рядом стояла Крада, но она ли это была? Шерсть дыбом, глаза горят бешеным огнем, клыки оскалены.
— Так-так, — нехорошим тоном произнесла она. — Значит, ты все же живой? Ну надо же!
— Ты покойник, Пинмарин! — рычал Бродяга, вцепившись вставными челюстями в бороду приятеля и периодически роняя изо рта то первое, то второе. — На этот раз тебе такое с рук не сойдет!
— Да чего я сделал-то не так? — верещал в ответ Пин, старательно пихая того тощей коленкой в бок. — И вообще, чего это вечно я крайний? Ты бы лучше за собственной дочуркой получше присматривал.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Тиллирет.
— Видал, как наш Сквозняк на нее заглядывается? Смотри, задует ей чего-нибудь, и станешь ты дедушкой, не успев как следует насладиться отцовством, — ехидно захихикал Пинмарин, глядя, как перекосило приятеля.
Тиллирет обернулся, чтобы лично убедиться, что дочь пока в порядке. К несчастью, именно этот момент выбрал Ветер, чтобы устремить на Сиреннтеппу очередной заинтересованный взгляд, а та лукаво улыбнулась в ответ. И без того взбешенного мага накрыло окончательно.
— Не позволю! — раненной белугой взвыл он, отпуская Пина и бросаясь к новому неприятелю, но не добежал. Амальтонеппа ловко перехватила Бродягу, упаковав бордовое от прилившей крови лицо как раз между двумя шикарными холмами своей груди. Маг всхрапнул, как молодой горячий жеребец, и забыл, куда бежал.
— К-к-крада, т-ты чего? — неуверенно пятился я назад от наступающей на меня разъяренной самки.
— Чего я? Чего Я? — возмущенно зарычала она. — Да это как ТЫ мог ТАК поступить со мной? Ни объяснений, ни извинений, ни последнего 'Прощай'! Вот так просто сбежать от девушки в положении мог только самый распоследний трус!
— Я не сбегал! — вяло защищался я. — Я выполнял важное задание, чуть не погиб… Подожди, ты сказала — в положении? В каком положении? Куда тебя положили, пока меня не было?
— Ну ты и тупица, — устало выдохнула Крада, кладя голову мне на спину. — Куда тебя положили… У нас будут детеныши, месяца через два.
— Как?.. какие?.. Детеныши? Откуда детеныши?… Я?.. — я окончательно растерялся.
— Ты, ты. Так что готовься стать хорошим отцом или лично отгрызу тебе хвост [19].
Я только что-то счастливо пробулькал в ответ.
Успокоившийся Тиллирет очень некстати вспомнил, что так и не прочитал последнее послание Мурдина, и довольно вежливым тоном попросил Ветра отдать ему бумагу. Одной из причин такой вежливости были слова Амальтонеппы, которые та прошептала магу на ухо минуту назад.
— Наша дочь уже взрослая женщина, и ей нужен достойный мужчина. А племянник Мурдина — это хорошая партия, ты так не считаешь?
Откровенно говоря, ревниво подумал Бродяга, до сих пор Ветер не произвел на него впечатления достойного мужчины. Вечно грязный, вечно оборванный, сейчас хоть бороду сбрил, а то вообще на наемного убийцу смахивал. Про то, что он сам уже давно выглядит точно таким же грязным и оборванным, маг постарался не вспоминать. С другой стороны, покосившись на вопросительно-угожающе приподнятую бровь Амальтонеппы, добавил про себя он, раз его любимая думает, что так и надо, значит, так оно и надо.
Ветер, если и удивился прекрасным манерам чародея, несколько минут назад явно намеревавшегося его убить, то виду, как и обычно, не подал, а просто молча протянул письмо. Тиллирет развернул листок, густо исписанный неразборчивыми закорючками, и приступил к изучению его содержимого.
С трудом разобравшись в накарябанном тексте, Тиллирет укоризненно воззрился на Пина.
— Ты знал, да?
— Ну разумеется, — хихикнул тот. — Я еще накануне прочитал это письмо в шалаше своей невесты и предпринял необходимые действия.
— Вы о чем? — удивилась Амальтонеппа.
— Теперь Мурдину потребовался Алмаз Преисподней, — устало вздохнул Тиллирет. — Вот поэтому мы и оказались здесь. Пинмарин вечно сначала делает, а потом сам не может объяснить, что и зачем. Для чего ты всех-то нас сюда притащил?
— Не было времени все объяснять, — отмахнулся Пин. — Меня, если ты помнишь, собирались женить, а в мои планы не входит ранний брак…
— Ранний?.. — Бродяга скептически оглядел приятеля, но тот и ухом не повел.
— …я женюсь не раньше, чем мне исполнится двести пятьдесят. Хотя бы. И то буду еще долго думать.
Тиллирет только махнул рукой. Переспорить приятеля, если уж он в чем-то уперся, было абсолютно невозможно. Теперь требовалось решить более насущные вопросы: куда идти дальше и как доставить в безопасное место попавших заодно с магами в передрягу особей женского пола. Пин тут же предложил отправить всех порталом, но, получив единодушный отказ, надулся и замолчал. Неизвестно, что было хуже — бродить по преисподней или отправиться в неизвестность через портал Пинмарина.
На неуверенное предложение Бродяги попробовать поискать выход, Сиреннтеппа принялась умолять взять ее с собой.
— Конечно, я не обучена колдовать, но если ты дашь мне пару уроков…
— Нет, нет и нет! — твердо отрезал тот. Он что, совсем больной на голову, подвергать собственное дитя такой опасности в подобном месте? — Мы отправимся, как и раньше — втроем.
— Но ведь ты не можешь колдовать, — заливаясь слезами, прошептала девушка и беспомощно оглянулась на мать. Амальтонеппа молчала, разрываясь между беспокойством за дочь и тревогой за любимого.
— Мне уже гораздо лучше, — с фальшивой уверенностью заявил Тиллирет и в подтверждение своих
