Особое место среди аргументов защитников Мюнхена занимает версия о 'неопределенной позиции' СССР в период судетского кризиса. Она сводится к следующему: Советский Союз в период судетского кризиса, и особенно в сентябре 1938 года, 'искусно скрывал' свои подлинные намерения; он якобы ничем не подтвердил свою готовность выступить в соответствии с договорами 1935 года в защиту Чехословакии, а следовательно, и не собирался этого делать.
Происхождение версии тесно связано с настроениями, господствовавшими в 1938 году в правительственных кругах Лондона. Об этом, в частности, сообщает X. Дальтон. Во время встречи лейбористской делегации 17 сентября 1938г. с Чемберленом и Галифаксом, рассказывает он, премьер- министр заявил, сославшись на информацию французского министра иностранных дел Ж. Боннэ и мнение генерального штаба Англии, что очень сомневается в возможностях русских 'что-либо сделать' для защиты Чехословакии. 'Что касается России,- сообщала К. Фейлинг о взглядах английского премьера накануне Мюнхена,- то Чемберлен оставался скептиком. Из консультаций с Литвиновым в Женеве ничего, на чем бы он мог основываться, по его мнению, не было выяснено...' [37].
К. Фейлинг пытается создать своеобразное алиби Чемберлену: Советский Союз, мол, ничем не обнаружил своих намерений защищать Чехословакию, и, следовательно, Лондон не мог принимать его в расчет. Но в одном она права. Чемберлен действительно был 'скептически' настроен в отношении СССР. И дело тут заключалось не в Советском государстве, которое сразу же определило свою позицию - позицию безусловной защиты Чехословакии,- а в явном нежелании руководящих кругов Великобритании действовать совместно с ним против фашистской агрессии в Европе.
Версия о 'неопределенной позиции' СССР была сформулирована английским министром лордом Уинтертоном 11 октября 1938г. Советский посол в Англии И. М. Майский сразу же заявил протест и передал специальное сообщение в печать. Однако на следующий день лорд повторил свои измышления. Последовало новое и более резкое заявление Майского. В конце концов, отвечая на запрос лейбористов в палате общин, Чемберлен был вынужден дезавуировать высказывания Уинтертона [38]. Однако они были подхвачены печатью, а затем и буржуазными историками.
Одно из первых в исторической литературе и явно тенденциозное высказывание о роли Советского Союза в судетском кризисе принадлежит Г. Никольсону. 'Россия, хотя она и была связана с Чехословакией и Францией, не желала присоединяться к 'фронту мира'... Все последующие переговоры СССР игнорировал',- уверял он в 1939 году, не утруждая себя какими-либо доказательствами. О 'неопределенной позиции' СССР, который якобы и 'не пытался' найти способ оказания военной помощи Чехословакии, писал в 1943 году Р. Сетон-Уотсон. С этой же фальсификаторской версией еще через год выступил автор дополнительной главы в обобщающей работе А. Гранта и Г. Темперли 'Европа в XIX и XX столетиях Л. Пенсон [39]. В последующие годы тезис о 'неопределенной позиции Кремля' занял прочное место в работах английских буржуазных авторов, обрастая новыми деталями и подробностями.
Однако защищая ложную концепцию, некоторые буржуазные авторы не могут избежать серьезных противоречий. Так, М. Белов, считающийся специалистом по Советскому Союзу, в работе 'Внешняя политика Советской России' приводит факты, свидетельствующие о твердой позиции Москвы в защиту Чехословакии. А через несколько страниц вдруг следует неожиданный вывод: 'Если бы Советское правительство намеревалось действовать, оно должно было пойти дальше в раскрытии своей позиции после речи Литвинова 23 сентября (имеется в виду выступление на пленуме Лиги наций в Женеве. - Г. Р.). Также мало вероятно, что оно готовило свой народ к возможности вовлечения в войну...' [40].
Белов пытается усмотреть какие-то расхождения между позицией Советского правительства и заявлениями наркома иностранных дел М. М. Литвинова. Что касается выступлений М. М. Литвинова в Лиге наций, из которых следовало, что СССР готов безоговорочно выполнить свои обязательства, то странным является как раз тот факт, что Англия и Франция не сделали из них должных выводов. 'Является парадоксальным,- писал по этому поводу У. Черчилль,- что это публичное и безоговорочное заявление одной из великих заинтересованных держав не сыграло своей роли ни в переговорах Чемберлена, ни в поведении Франции' [41].
Нелепые подозрения и выводы характерны и для некоторых других изданий. Наиболее бесцеремонен С. Хор. Грубо извращая смысл действий советского посла в Англии И. М. Майского, он называет его заявления о готовности СССР прийти на помощь Чехословакии 'плодом коммунистической пропаганды'. С. Хор заявляет, конечно бездоказательно, что Советский Союз 'не хотел', да и 'не мог' помочь Англии и Франции в ее борьбе против Германии. Он, мол, исходя из корыстных соображений, стремился вызвать войну между ними. Не отстает от С. Хора и современный апологет Мюнхена Я. Маклеод. 'То, что Россия действительно была готова оказать помощь, всегда являлось сомнительным... Советская политика, после нападения Германии' на Польшу в следующем году, лишь подтвердила этот диагноз' [42],- утверждает он, фальсифицируя факты.
Если буржуазные авторы, выступающие с антисоветских позиций, не останавливаются перед грубыми передержками и фальсификациями, чтобы бросить тень на Советское государство, то сомнения и двусмысленности можно встретить и у тех, кто в целом стремится к объективному освещению предвоенных событий. Показателен в этом смысле опять-таки А. Тейлор. Рассмотрев политику СССР в судетском кризисе, он восклицает: 'Что бы он делал, если бы его попросили (Чехословакия, Англия и Франция. - Г. Р.),- это гипотетический вопрос, на который нельзя ответить'. Тем не менее это не мешает Тейлору уже на следующей странице и далее приводить выдержки из советских и чехословацких архивных документов, совершенно ясно свидетельствующих, что Советское правительство как в мае, так и в сентябре 1938 года было готово выполнить свои обязательства перед Прагой [43]. Ясно, что такую позицию Тейлор занял отнюдь не из-за недостатка данных о позиции СССР. Скорей всего это дань лживой антисоветской версии.
Возникает вопрос: есть ли вообще какие-либо основания сомневаться в позиции СССР в период судетского кризиса? Таких оснований, конечно, нет. Начиная с марта 1938 года и до самого заключения мюнхенского соглашения Советское государство предлагало создать единый фронт СССР, Англии и Франции против фашистской агрессии в рамках Лиги наций или вне ее. 15 марта, через несколько дней после аншлюса Австрии, народный комиссар иностранных дел М. М. Литвинов в беседе с американскими журналистами, а его заместитель В. П. Потемкин в разговоре с посланником Чехословакии 3. Фирлингером заявили о полной готовности СССР выполнить свои обязательства по советско-чехословацкому договору о взаимопомощи 1935 года. На вопрос о путях для оказания помощи М. М. Литвинов ответил, что 'какой- нибудь коридор найдется'. Однако предложение СССР немедленно созвать международную конференцию для обсуждения конкретных мер, могущих приостановить развитие агрессии, было отклонено английским правительством под фальшивым предлогом, согласно которому советские предложения, якобы, вызовут раскол Европы 'на враждебные блоки' и усилят опасность 'вооруженного конфликта' [44]. Париж и Вашингтон последовали в этом за Лондоном.
Тогда Советский Союз выступил самостоятельно. 23 апреля чехословацкий посланник в Москве 3. Фирлингер сообщил в Прагу о решении Советского правительства оказать военную помощь Чехословакии, если его об этом попросят [45].
Когда Германия в августе 1938 года возобновила подготовку агрессии, М. М. Литвинов предупредил германского посла в Москве Шуленбурга, что в случае нападения на Чехословакию СССР выполнит свои договорные обязательства, 'сдержит свое слово и сделает все, что в его силах'. В начале сентября, в ответ на запросы Парижа, Советское правительство трижды заявляло о полной готовности прийти на помощь Чехословацкой республике. Ясные ответы были даны и на запросы чехословацкого правительства. Сначала 20, а затем 22 сентября Советский Союз выразил полную готовность как выполнить обязательства по советско-чехословацкому договору, так и оказать помощь в случае обращения Чехословакии в Лигу наций, и даже не дожидаясь решения ее главного органа - совета [47].
21 сентября 1938г., в тот день, когда Англия и Франция, оказав беспримерное давление на Прагу, вынудили чехословацкое правительство принять их капитулянтский план, М. М. Литвинов выступил с речью на пленуме Лиги в Женеве. Он не только заявил о готовности Советского государства выполнить свои договорные обязательства, но и призвал Париж и Прагу созвать совещание представителей генеральных штабов для разработки конкретных мер помощи Чехословакии. 23 сентября М. М. Литвинов и И. М. Майский в беседе с членами английской делегации в Женеве заместителем министра иностранных дел Батлером и
