высокий боевой настрой десантников и личного состава кораблей. Многие из них в тот день перед боем подали заявления с просьбой принять их в Коммунистическую партию.
Старшие помощники командиров кораблей провели с командирами подразделений десанта инструктаж о порядке выхода из помещений и подхода к трапам, посадке на плавсредства, о действиях при получении кораблем боевых повреждений.
Также было решено пойти на весьма нетрадиционный шаг и, учитывая предполагаемую скоротечность действий высаживаемого десанта, вместо сухого пайка выдать десантникам дополнительный комплект боеприпасов.
На переходе у «Фрунзе» поначалу все шло без помех. Но около 15 часов у Тендры сигнальщики эсминца доложили:
Вскоре стали видны плавающие на воде люди. «Фрунзе» пошел по направлению к ним и спустил шлюпки. Одна из них подобрала и доставила на борт комиссара канлодки Серова.
Из полученной информации выяснилось, что лодка атакована авиацией противника полчаса назад.
Находившемуся поблизости буксиру «ОП-8» контр-адмирал Владимирский дал приказание идти к канлодке и тушить пожар.
Существовала реальная опасность, что бомбардировщики, израсходовавшие боезапас, могут, исходя из подлетного времени, вот-вот вернуться и повторить налет. Обычно при риске налета бомбардировщиков эсминцы находятся на среднем или полном ходу, даже если ведут обстрел берега. Однако командир «Фрунзе» Ерошенко, до этого командовавший лидером «Ташкент» и заменивший в этой операции его прежнего командира Бобровникова, раненного осколком бомбы, и контр-адмирал Владимирский, несмотря на важность поставленной перед ними задачи, остановили эсминец и вместе с буксиром занимались спасением людей.
В этот момент появилась восьмерка пикирующих бомбардировщиков Ju-87, идущая по направлению к «Красной Армении», видимо, с целью добить ее. Обнаружив эсминец, «Юнкерсы» сменили курс и развернулись для атаки. Бросив спущенную на воду шлюпку, эсминец стал спешно развивать ход.
Но устаревший «Фрунзе» не был скоростным кораблем, в отличие от того же «Ташкента», которым до этого командовал Ерошенко. Возможно, в этом одна из причин неудачного маневрирования — эффективность выполнения одних и тех же уклонений на скорости в 23 и 43 узла все-таки разные, а опыта боевого маневрирования таким относительно тихоходным, по сравнению с лидером, кораблем Ерошенко не имел.
Перестроившись в цепочку и последовательно входя в крутое пике, бомбардировщики начали бомбить корабль. И бомбили на редкость метко. Первые бомбы упали в воду вблизи носовой части. Одна из бомб попала в полубак. Ее разрывом сорвало козырек ходового мостика, трап, вывело из строя переговорные устройства и все приборы, были убиты комиссар корабля Золкин, каперанг Иванов, тяжело ранен осколками в руку и живот командир эсминца Ерошенко, взобравшийся в этот момент для улучшения обзора на тумбу дальномера, легко ранены контр-адмирал Владимирский и старпом Носов.
Последующие свои атаки «Юнкерсы» сосредоточили на корме.
Эсминец, продолжая вести бой и маневрировать, управляясь с запасного командного рулевого поста, развил наконец максимальную скорость.
Но тут прямым попаданием в корму было уничтожено кормовое зенитное орудие, и заградительный огонь резко ослабел. «Юнкерсы» смогли без особых помех отбомбиться по корме, снизив высоту сбрасывания бомб от 800 до 100 метров. От повреждений румпельного отделения заклинило руль. Корабль начал описывать циркуляцию.
Добить потерявший управляемость эсминец не составило бы проблем, но в этот момент у «Юнкерсов» кончились бомбы. Пикировщики ушли, оставив «Фрунзе» в тяжелейшем положении: в носовую часть начала прибывать вода, рулевое управление было разбито, но машины и котельные отделения были пока в порядке.
Управляясь машинами, эсминец продолжал двигаться в направлении Тендровской косы. Владимирский, принявший командование кораблем, решил в случае, если не удастся справиться с поступающей водой, приткнуться к отмели, чтобы потом облегчить подъем корабля.
Машинный телеграф был выведен из строя, и управлять машинами приходилось по телефонам и голосом через расставленных людей, что было довольно сложно. Периодически возникала путаница в передаче команд. В конце концов Владимирский спустился к палубным люкам в машинное отделение и начал командовать прямо в машины.
Но вода продолжала поступать. Сначала крен был небольшой, потом стал постепенно нарастать. Покидать корабль было не на чем. Часть шлюпок была разбита во время бомбежки, а остальные бросили в начале налета, не успев поднять на борт. Владимирский распорядился, чтобы из кубриков вынесли все койки, расшнуровали и разбросали по палубе пробковые матрасы: если корабль пойдет ко дну, чтобы всем хватило спасательных средств… Это оказалось не лишним.
Самолеты противника больше не появлялись. Корабль медленно, но упорно двигался к берегу. Крен тоже нарастал.
Наконец, движение вперед прекратилось. Эсминец уже мог перевернуться. Машинной команде и всему личному составу было приказано оставить внутренние посты и выйти на верхнюю палубу.
Но, несмотря на большой крен — весь правый борт был уже в воде, — корабль не переворачивался и даже перестал крениться: стало ясно, что, осев скулой правого борта, он оперся о грунт; это его и удерживало. Окажись эсминец в таком положении на более глубоком месте, он бы уже давно перевернулся.
С заполнением корабля водой крен стал уменьшаться. Под водой оставались надстройки и часть палубы левого борта, образовавшей с бортом «конек». Большая часть моряков, используя пробковые матрасы, плавала вблизи корабля; раненые оставались преимущественно на рострах, там же находился и Владимирский.
Когда эсминец сел на грунт, к нему подошел сзади ростр буксир «ОП-8» и стал принимать людей. Он подобрал всех — и плававших и оставшихся на надстройках. Ни на воде, ни на корабле не осталось никого.
Последними с корабля сошли его тяжелораненый капитан Ерошенко, не пожелавший эвакуироваться с ранеными, и контр-адмирал Владимирский. Капитану буксира было приказано идти вдоль косы так близко к берегу, как это возможно, чтобы не сесть на мель.
И в этот момент вернулись «Юнкерсы». Перегруженный буксир не мог эффективно маневрировать. С первого же захода пикировщиков бомба попала в машинное отделение и буксир лег на борт. Почти все, кто до бомбежки находился на буксире, поплыли к берегу.
Борт и надстройки, приняв горизонтальное положение, выступали из воды. На них оставалось восемь-девять тяжелораненых, не способных плыть. Среди них был и Ерошенко. За каждого из раненых отвечал здоровый краснофлотец. Владимирский также остался на буксире.
