Жизнь и приключения артистов БДТ

затеял и выносил и на которое имел все права, могло уйти из его рук? Ведь он не только строил композицию, но должен был сам ее ставить и играть, об этом они с Гогой уже договорились. Но вот «Генрих» идет на большой сцене, а артиста Р. на ней нет. Ну пусть, пусть принца Гарри играл бы еще и Борисов, но почему Гога отнял роль у Р. напрочь и насовсем? Нет, ни на одно мгновение Р. не мог заподозрить Мастера в нетворческих мотивах, но, кажется, сама Мельпомена, да что там, сам Господь Бог диктовал ему здесь достойный компромисс: пусть артист Р. играет во втором составе, пусть через два раза на третий, но дайте ему играть! Ведь дал же ему Гога играть роль Чацкого, несмотря на то что Сережа Юрский против этого возражал! И даже ходил к Гоге с протестами. И у «Горя от ума», кроме «юристов» и «юристок», возникли «рецептористы» и «рецептористки». Ведь дают же Борисову иногда сыграть Петра в «Мещанах» вместо Рецептера, и здесь бы так!.. Нет, нет и нет!.. Почему?! Чтобы никто не мог сравнить?.. Разве Борисов не выдержал бы этого сравнения?.. Что там еще?..

Больше тридцати лет на вопрос не было ответа. Но он пришел, и пришел, откуда его совсем не ждал Р. Оказавшись по ту сторону самой смерти, все начистоту рассказал Олег Борисов. В дневниковой книге артиста Б. Р. прочел то, о чем бы никогда не догадался…

«На следующий день, — писал Олег, — позвонил Юра Аксенов и сообщил, что начинает репетировать „Генриха…“ у меня дома.

Я тогда шок испытал. Почему дома? Почему не в театре вместе со всеми?.. „Так велел Георгий Александрович! — сказал Аксенов, переступив порог моего дома. — Будем готовить тебя вместо Рецептера на роль принца. Володя с ролью не справляется. Я получил задание… Но только никто не должен знать, ни одна душа! Только твои домашние…“

Пахло это дурно, но правила этой игры нужно было принять…»

Почему? Ведь это так унизительно…

Может быть, этого унижения Олег и не сумел простить Гоге? Защищая достоинство, он мог потребовать, ну, предложить, наконец, попросить открытого назначения на роль и открытого соревнования на сцене. Или он был в таком положении, что ничего просить и требовать не мог? И принял «правила игры», которая ему так не понравилась и так «дурно пахла».

«…Мы репетировали месяца два. Они — в театре, мы — дома…»

Значит, за два месяца до окончания репетиций Товстоногов заведомо знал результат?.. Бедный Гога!.. Как же он мучил себя два долгих месяца, ежедневно наблюдая артиста Р. и готовя ему тайную замену!.. Но почему же все-таки тайную? Почему сразу не заменил, кто подскажет? Сразу было неудобно? Гамлета Р. играет, а с Гарри не справляется? Или сразу было незаметно, что не справляется? А надо было, чтобы стало заметно?

«Мне уже не терпелось выскочить на сцену, — пишет Борисов, — однако нужный момент долго не наступал. Я незаметно приходил в театр, когда репетиции уже начинались, устраивался на балкончике. Повторял за Рецептером „свой“ текст. Однажды меня засек любопытный Стржельчик, стал выведывать: „Что это ты здесь делаешь? Уже второй день ходишь!“ Товстоногов тоже Аксенова втихаря допрашивал: „Ну, как там Борисов? Готов?“ А Борисов как на дрожжах… Наконец мой день настал. Георгий Александрович делал Рецептеру очередное замечание… Володя Рецептер, видимо, чувствовал, что за его спиной что-то происходит (а может, знал? ведь это театр, и любая „тайна“ быстро становится явью! — достаточно хотя бы одному человеку это унюхать…)»

— Да не знал я, не знал! — закричал, читая, артист Р.

«Рецептер был раздражен этим замечанием шефа и сорвался: „Я не м-могу, Г-Георгий Александрович, к-когда вы мне изо дня в день… изо дня в день…“»

Р. — Господи! Изо дня в день. И заикается. Что же это за пытка такая?

Борисов. — «Это была последняя капля. Далее последовало, как в шахматной партии „на флажке“:

Товстоногов: Где Борисов?.. Я хотел бы знать… Юрий Ефимович, вы не могли бы мне сказать, где Борисов?..

Я (с балкона): Борисов здесь!..»

Р. (пытаясь сдержаться): — Господи, твоя Святая Воля!..

Борисов. — «Поначалу тряслись руки…»

Р. — Нет, руки немели…

Борисов. — «Но Товстоногов, вроде, был доволен: и как я играл, и как они с Аксеновым придумали эту „партию“»…

Р. (ошеломлен и не замечает временной дистанции) — «Придумали „партию“»!.. Вот оно что!.. Придумали и разыграли!.. А ты был уверен, что проигрывал в честной борьбе…

Борисов. — «Помню, как был взбешен Копелян: „А зачем мы тут два месяца корячились? Можно было тебя сразу назначить…“»

Р. — Да! Да!.. А Розе Балашовой Копелян сказал: «У нас такого еще не было, по-моему, Володя хорошо репетировал, я не понимаю, что произошло…» А Олег так и играл мою роль — не Гарри, а меня в роли Гарри!..

Автор (из-за столика). — Стоп!.. Стоп!.. Артист Р.!.. Я лишаю вас слова!.. Или возьмите себя в руки, или убирайтесь вон!.. «Стыдно быть старым артистом!..» Это никуда не годится!.. Одни дурацкие «чувства», и никакой дистанции!.. Вспомните Брехта, вспомните прием остранения!..

И по мере сил «остранившись», Р. позвонил Юрию Аксенову, твердо решив вопроса «Почему ты мне этого никогда не говорил?» не задавать.

— Что это было, Юра? — спросил он. — Получается, что Гога приговорил меня заранее, а потом