никогда не говорите то, что неприятно'. Вся речь должна быть правдива, приятна и приемлема. О приемлемости речи слишком часто забывается действующими из самых лучших побуждений людьми, которые даже гордятся своей откровенностью. когда на самом деле они являются просто грубыми и безразличными к чувствам тех, к кому обращаются. Но это не соответствует ни хорошему воспитанию, ни религии, ибо грубость чужда религии. Религия сочетает в себе совершенную истину с совершенной учтивостью. Более того, излишнее, бесполезное является вредным, постоянное кипение ненужных эмоций в пустой болтовне и светских разговорах несет в себе немало вреда. Люди, которые не переносят молчания и постоянно болтают, попусту растрачивают свои интеллектуальные и моральные силы и к тому же произносят сотни глупостей, которые лучше было бы оставить невысказанными. Боязнь молчания является признанием умственной слабости, а спокойное молчание лучше, чем глупая речь. В молчании эмоции растут и крепнут, оставаясь под контролем; и таким образом увеличивается побуждающая сила характера, а также приводится в подчинение. Способность оставаться безмолвным имеет большую силу и часто оказывает в высшей степени успокаивающее действие; с другой стороны, тот, кто научился быть молчаливым, должен тщательно следить за тем, что его молчание не было в ущерб его учтивости, чтобы он своим неуместным молчанием не заставил других чувствовать себя неловко и не приводил их в уныние.
Некоторые могут опасаться, что такое обдумывание перед высказыванием, как описано выше, может довольно сильно затруднить обмен мыслями и чуть ли не парализовать беседу; но все, кто уже практикует такой контроль, подтвердят, что после непродолжительной тренировки никакого заметного интервала перед ответным высказыванием не наблюдается. Действие ума быстрее молнии, и он пробежит по тем моментам, что следует принять во внимание, в одно дыхание. Верно, что сначала будет наблюдаться небольшая заминка, но через несколько недель никакой паузы уже не понадобится, и обзор предполагаемого высказывания будет выполняться достаточно быстро, чтобы не служить какой-либо помехой. Многие ораторы могут засвидетельствовать что во время быстрого потока речи ум остается спокойным, рассматривая альтернативные сентенции и взвешивая их возможные достоинства до тех пор, пока не будет выбрана одна, а остальные отброшены; в то же время никто из увлеченной аудитории не будет ничего знать или предполагать, что за такой быстрой речью скрывается подобное отборочное действие.
Третий метод овладения эмоцией заключается в воздержании от действия под влиянием порыва. Поспешность действия характерна для современного ума, а также избыток готовности, что является его положительной чертой. Если мы посмотрим на жизнь спокойно, то поймем, что не существует никакой необходимости в спешке, времени всегда оказывается достаточно; и действие, каким бы быстрым оно ни было, должно быть хорошо обдуманно и неспешно. Когда от какой-либо сильной эмоции приходит импульс, и мы, не раздумывая, тут же ему подчиняемся, то поступаем неразумно. Если мы научимся думать, прежде чем действовать во всех обыденных делах, то если произойдет несчастный случай или что-то иное, требующее незамедлительных действий, быстрый ум взвесит требования момента и тут же отреагирует действием, но при этом не будут никакой спешки, никаких необдуманных неразумных ошибок.
Но кто-то может задать вопрос: 'А не должен ли я следовать своей интуиции?' Порыв и интуиция очень часто путаются, хотя они радикально отличны по происхождению и своим характеристикам. Порыв берет начало от сущности желания, от сознания, функционирующего в астральном теле, и является энергией, выплескивающей наружу, в ответ на раздражитель, энергией, не управляемой разумом, стремительной, опрометчивой, безрассудной. Интуиция же берет начало от духовного 'Я' и является энергией, льющейся наружу чтобы удовлетворить требования извне, энергией, направляемой духовным 'Я', сильной, спокойной, целенаправленной. До тех пор, пока природа не будет полностью уравновешена, для различения порыва и интуиции требуется спокойное обдумывание, и при этом непременным является некоторое промедление: при таком обдумывании и промедлении порыв утихает; интуиция в таких случаях становится отчетливее и сильнее; спокойствие позволяет низшему уму услышать ее и почувствовать ее невозмутимую настоятельность. Более того, если то, что кажется интуицией, в действительности является советом некого высшего Существа, то во время нашей спокойной медитации он прозвучит громче и совершенно не потеряет в силе вследствие такого спокойного промедления.
Верно, что уступка безудержному порыву несет в себе определенное удовольствие, и что навязываемое сдерживание является некоторое время болезненным. Но попытка жить высшей жизнью изобилует отказами от удовольствий и принятиями боли; постепенно мы начинаем чувствовать, что в неторопливом обдумывании действий больше радости, чем в уступчивости беспокойному порыву, и что мы избавились от постоянного источника сожаления. Ибо такая уступчивость постоянно является источником сожаления, а порыв оказывается ошибкой. Если предполагаемое действие полезное, то тщательное обдумывание сделает намерение совершить его сильнее, а не слабее. А если с обдумыванием намерение ослабеет, тогда можно быть уверенным, что его источником является низшее, а не высшее.
Ежедневная медитация, тщательное обдумывание высказываний и отказ поддаваться порыву являются основными методами превращения эмоций из опасных хозяев в полезных слуг.
Только тот может использовать эмоцию, кто стал ее господином и знает, что эмоции — это не он сам, а всего лишь игра в оболочках, в которых он обитает, обусловленная взаимодействием между 'Я' и 'Не-Я'. Их постоянно мечущаяся природа говорит о том, что они относятся к оболочкам; они приводятся в действие вещами извне, на которые сознание отвечает изнутри. Отличительной чертой сознания, которая порождает эмоции, является Блаженство, а удовольствие и боль являются движениями в оболочке желания, вызванными контактами с внешним миром и ответом на них через эту оболочку 'Я' как Блаженства, точно также как мысли являются движениями, обусловленными сходными контактами и ответом на них 'Я' как Знания. Когда 'Я' познает себя и отличает себя от своих оболочек, оно становится владыкой эмоций, а удовольствие и боль становится в равной мере формами Блаженства. С продвижением вперед обнаруживается, что под давлением удовольствия и боли достигается большее равновесие, и что эмоции больше уже не нарушают уравновешенность ума. До тех пор, пока удовольствие возвышает, а боль парализует, до тех пор выполнение долга удерживается и затрудняется, до тех пор человек остается рабом, а не хозяином своих эмоций. Когда он научится управлять ими, то сможет ощущать самую большую волну удовольствия и самые острые муки боли; и все же его ум будет оставаться непоколебимым и спокойно заниматься своим прежним делом. И тогда, что бы ни пришло, все обращается на пользу. Из боли черпается сила, в то время как из удовольствия черпается жизненность и мужество. Все из мешающих препятствий превращается в силы, оказывающие помощь.
В качестве примера такого использования эмоции может служить ораторское искусство. Вы слушаете человека, зажженного страстью, его слова спотыкаются друг о друга, его жесты неистовы; он одержим, охвачен эмоцией, но он не оказывает воздействия на свою аудиторию. Оратор, увлекающий аудиторию, является хозяином своих эмоций и использует их для того, чтобы воздействовать на свою аудиторию; его слова взвешены и хорошо подобраны даже в стремительном потоке речи, его жесты уместны им величественны. Он не чувствует эмоций, но он
Когда кто-нибудь возбужден эмоцией, то четкое видение, необходимое для полезной работы, оказывается смазанным. Ценным помощником является тот человек, который спокоен и уравновешен и в то же самое время полон сочувствия. Каким же доктором может быть тот, кто посреди операции разрыдается? И все же многие люди настолько расстраиваются при виде страдания, что все их существо оказывается потрясено им, и таким образом они лишь усиливают страдание, вместо того, чтобы облегчить его. Все эмоции вызывают сильные колебания, которые передаются от одного человека другому. Действенный помощник должен быть спокойным и уравновешенным, остающимся невозмутимым и излучающим спокойствие. Тот, кто стоит на возвышающейся над бурлящими волнами скале, может скорее помочь другому подняться на безопасное место, чем если бы он сам боролся с волнами.
