пор Маргарита. В ее взгляде была такая сила, что Алексей даже побледнел, получив такой неожиданный отпор.
– Действительно, Леш, – сказала Оксана. – Ты чего разбуянился? Можно подумать, ты сам не живешь в городе, не ездишь на автомобиле и не слушаешь музыку. Я бы поняла, если бы Саша тут возмущался.
Вспомнив об Александре, Оксана вновь разбудила в себе с трудом укрощенную и запертую в грудной клетке тревожность.
– Да где же он?! Галя, когда приходит автобус?
– Предыдущий был в пять, – вздохнула Галина. – Следующий в девять.
Оксана глянула на часы. Стрелки показывали половину седьмого. Беспокойство нарастало. Она встала и подошла к окну. Хмурое небо сыпало водяной пылью, которая, оседая на стекло, собиралась в крупные капли. Под силой тяжести они начинали стекать, собирая в ручейки еще не созревшие капельки, которые встречались на пути.
«Вот бы мелкая капля вдруг возмутилась и отказалась от ассимиляции и течения», – улыбнулась про себя Оксана. Она хотела привести этот аргумент в доказательство, что человеческая цивилизация подчиняется тем же законам природы, но мысли ее снова захлестнула волна беспокойства об Александре. «Где же ты?» – крикнула она куда-то, то ли в глубину себя, то ли в окружающее пространство. Ответа не было. Но вдруг Оксана ощутила странное состояние. Как будто бы ей холодно, как будто бы она ужасно устала и проголодалась и как будто бы саднит намозоленная нога. Это состояние не было скоротечным, как дежавю, на нем вполне можно было сконцентрироваться, и Оксана начала исследовать это явление. Она поняла, что хромает по скользкой обочине дороги. Вдруг сзади послышался гул мотора. Тело привычно развернулось, выбросив вперед руку, но душа уже не надеялась, что машина затормозит. И вправду, что-то «вжикнуло» мимо, обдав волной воздуха, и превратилось в звук удаляющегося автомобиля.
Оксана покинула это бредущее тело и взлетела над дорогой. Прислушавшись, она поняла, что приближается еще один автомобиль. Она метнулась ему навстречу, влетела в салон сквозь стекло и уселась на переднее сиденье рядом с водителем. За рулем сидел уставший, раздраженный и куда-то торопящийся человек. Оксана вежливо попросила его подобрать идущего по обочине странника.
– Извини, мне некогда! – также вежливо ответила душа водителя.
– Останови! – собрав в мысленном голосе всю свою волю, приказала Оксана.
– Ага! Щас!!! – И Оксану вышвырнуло из автомобиля сквозь дверь.
Оттолкнувшись от растущего в кювете ивняка, Оксана бросилась догонять машину, но поняла, что не успеет. Александр уже развернулся и поднял руку. Автомобиль и не думал тормозить. И тогда Оксана обратилась куда-то наверх: «Пожалуйста! Пусть он остановится! Я потом разберусь, почему он такой злой, и помогу ему». Она даже сама удивилась этому заявлению, оно было искренним, но неосознанным, как бы рефлекторным. И вдруг послышался визг тормозов, Оксана вздрогнула и вернулась обратно в тело, глядящее бессмысленным взором на струящийся по стеклу дождь. Мучительной тревоги в груди больше не было, как будто она по сотовому телефону поговорила с Александром и поняла, что он жив.
Оксана вернулась к столу, за которым продолжался оживленный разговор.
– ...пятый технократический уровень сильно ограничил религию, – продолжал размышления о цивилизации Глеб. – Никому не надо напоминать, как в начале двадцатого века уничтожались церкви и священники. Так что, думаю, христиане уже сполна заплатили за костры инквизиции и за прочие свои ошибки-преступления. Давайте уже оставим их с миром и пойдем дальше. Нам надо понять, что необходимо «ограничить», чтобы создать критическую массу людей для начала этого шестого уровня.
– Так ведь очевидно же, – сказала Рая, – что технократию и надо ограничивать. Надо вернуться к природе, отказаться от всех этих «костылей» типа телевизора, компьютера, телефонов....
Все замолчали, размышляя. Отказаться от всех удобств, созданных цивилизацией, ради приобретения сомнительной перспективы читать чужие мысли? А зачем?
– Нет, ребята! Что-то здесь не так! – снова вступила в разговор Оксана. – Создание единой религии никак не помешало развитию мастерства и ремесел. Скорее даже наоборот – помогло. Поэтому, я думаю, что и новый духовный уровень должен перевести технократический мир на новый качественный уровень. А что касается уничтожения священников в начале века... так при чем тут технократия? Это была смена идеологической власти. Но заметьте, что революция изменила только «хозяев», но не суть. Вместо историй про Иисуса и других святых детям начали рассказывать историю про дедушку Ленина и других революционеров. Вместо царя и патриарха встали вождь генсек и политбюро, вместо «костров инквизиции» тюрьмы и лагеря НКВД. Сменились иконы, молитвы, праздники. Это был всего лишь переворот, но не шаг на новый качественный уровень. Хотя да, он совпал с началом быстрого развития технократической цивилизации.
– Значит, надо ограничить религию, – предложил Алексей. – Ведь христианство уничтожило язычество.
– И что нам это даст? – пожала плечами Оксана. – Очередную религиозную войну?
– Извините, – снова вступил в разговор Мирослав. – Христианство не уничтожило языческие законы, а вобрало их в себя. Разве христианство разрешило половую распущенность? Или запретило народные праздники и обряды? Нет! Оно дало людям новые правила, не отменяя старых. А преследовались только те, кто не желал отдавать духовную власть: волхвы, ведьмы и прочие «свободолюбцы».
– Пора стать умнее, – подвела итог Оксана, – и не повторять прежних ошибок. Пришло время учиться на богатом опыте предыдущих поколений.
– Время собирать камни, – кивнул Мирослав.
– Камни? – переспросила Оксана.
– Да. Это известная цитата из древней книги царя Соломона.
– При чем тут камни? – по инерции спросила Оксана, вспомнив кирпичную кладку.
– Не знаю, – пожал плечами Мирослав. – В этой книге много других мудрых высказываний, но в народе почему-то прижился именно этот афоризм.
– В народе ничего не приживается случайно, – сказала Оксана. – А что имелось в виду под «камнями»?
– Если взять эту цитату более расширенно, то: «всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное. Время убивать, и время врачевать; Время разрушать, и время строить. Время плакать, и время смеяться; Время разбрасывать камни, и время собирать камни...»[8]
– Ну вот, – улыбнулась Оксана. – Оказывается, мы не открыли ничего нового. Царь Соломон тоже учил о цикличности бытия и о конфликте разных времен между собой. Значит, пришло время «собирать камни»? А он там случайно не упоминал, как их надо собирать?
– Надо бы перечитать, – задумался Мирослав. – Но, насколько я помню, книга эта не отвечает на вопросы, она их ставит. Она как бы спрашивает: «А что дальше? Что после смерти? Зачем человек живет? Зачем человек стремится к богатству и славе, если они дают лишь временное сиюминутное удовлетворение? Какой смысл во всей этой „суете сует“?
– До сих пор актуальные вопросы, между прочим, – сказал Глеб. – И где ответы?
– Рискну предположить, – продолжил Мирослав, – что ответ в воскресении.
– Из мертвых? – скептически улыбнулась Оксана.
– Да! Это древнее учение, которое, кстати, встречается не только у иудеев, но у них это один из постулатов веры. Правда, потом они начали сомневаться в возможности воскресения. Пришедший Мессия, которого они так ждали, но при этом не пожелали признать, напомнил им об этом. И в результате появилось новое (хорошо забытое старое) учение о воскресении из мертвых.
– Может быть, имелась в виду реинкарнация? – с сомнением спросила Оксана. – Все-таки не очень верится в такие ужасы, как вскрытие могил и вылезание мертвецов.
Мирослав пожал плечами и ответил цитатой:
– «Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут. Не дивитесь сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в
