зла, и таким образом вы становитесь источником зла, хотя бы сами слова ваши были только легкомысленны.
Он клеймит жестокость, как другое великое преступление против любви, и указывает на некоторые формы его, желая, чтобы ученик знал, чего он должен избегать. Религиозная жестокость сказалась в прошлые века в убийствах и страшных муках инквизиции; но тот же дух сказывается теперь во всех ожесточенных религиозных спорах и в резких словах, направленных портив тех, кто силится мыслить правильно, хотя и не общепринятыми линиями. Дух религиозной жестокости не умер, хотя он и не выражается больше в форме костров и пыток.
Он клеймит еще другую форму жестокости — вивисекцию. Относительно вивисекции оккультизм высказывается в один голос, независимо от того, что говорит наука, и вопреки мнениям, выражаемым всевозможными комиссиями; вивисекция есть причинение напрасных страданий живым существам. Даже защитники ее сознаются в отчете, изданном ими, что значительная доля жестокости была совсем не нужна и дала обманчивые результаты, хотя при этом и утверждают, что в случаях, когда не причиняется страдание, опыты могут производиться далее.
Вслед за инквизицией, религиозным фанатизмом и вивисекцией Учитель говорит о третьем разряде жестокости, к которому принадлежат воспитатели, дурно обращающиеся с детьми, которые попались им в руки. Труд воспитателя есть одна из наиболее благородных профессий, но она в то же время дает возможность причинять много зла, и слишком многие воспитатели не удерживаются от него; применение телесного наказания, когда взрослый и сильный человек бьет слабого и беспомощного ребенка, заклеймено Учителем Сострадания Как один из видов жестокости, заграждающих Путь.
Четвертый разряд, упомянутый им, боюсь, окажется неприемлемым для большинства моих слушателей — это спорт, которому приносят в жертву живые существа. Положим, что он укоренился как обычай, что общественное мнение не осуждает его, что человек может убить тысячи птиц и его называют не варваром, а хорошим спортсменом; тем не менее жестокость спорта рассматривается как препятствие для людей, желающих идти по Пути. И Учитель указывает, что необдуманная жестокость порождает столько же страдания и горя, как и умышленная жестокость, — явление в наше время сравнительно редкое. Он указывает, что закон кармы не забывает, хотя, может быть, сам человек и забудет, и что каждое страдание, причиненное чувствующей твари, влечет за собой неизбежно страдание и для того, кто причинил это страдание.
Затем он указывает на суеверие как на последнее из преступлений против любви, предписывая своему ученику избегать его самым тщательным образом.
Есть еще одна черта в связи с жестокостью, которую я пропустила, но возвращаюсь к ней теперь; она относится к более состоятельным класса и проявляется повсеместно. Учитель называет жестокостью неаккуратную уплату заработанного жалования. Это редко встречается здесь, в Англии, где день расплаты сделался практически обязательным на всех больших промышленных предприятиях; но индусские Учителя всегда упоминали об этой черте. Пророк Магомет говорит: “Заплати твоему работнику, пока пот на теле его еще не обсох”. Страдания, причиняемые таким легкомысленным отношением, горьки и многообразны. Но на Западе царит весьма распространенный недостаток, навлекающий на себя тоже суждение, — неуплата по счетам за вещи, служащие источником пропитания для людей, вырабатывающих их. Швеи и портные бывают доведены почти до голодной смерти тем, что люди, занимающие высокое положение, забывают, какое страдание и горе они причиняют, когда пользуются долгосрочным кредитом. Это один из общественных недостатков, от которого человек, готовящийся в ученики, должен совсем отказаться, иногда такое отношение влечет за собой банкротство для торговца и голодание для его поставщиков.
Последним преступлением против любви является суеверие. Учитель говорит о двух видах его; об одном, все еще существующем, хотя и в значительно меньшем размере, чем прежде, — в виде жертвоприношений животных, совершаемых еще в некоторых индусских храмах, большею частью среди бедных и невежественных индусов и чаще в селах, чем в городах. Но должна со стыдом сознаться, что есть еще храмы, где образованные и вдумчивые люди приносят кровь животных в жертву божественным формам, которым они поклоняются. Учитель осуждает это, и все мы согласитесь с ним. Но ваши миссионеры никогда не убедят индусов, все еще приносящих в жертву животных, как бы немногочисленны они ни были, что дурно совершать кровавые жертвоприношения, пока гораздо большее количество животных приносятся в жертву вкусовым ощущениям людей, чем сколько убивается в храмах. Учитель называет также жестоким суеверием убеждение, что человек нуждается в мясе для пищи. Это, действительно, суеверие, как-то знают те, которые решительно восстали и из собственного опыта узнали, что здоровье, а не болезни являются результатом исполнения закона любви. Если рассматривать этот обычай как суеверие, то от него легче избавиться. Но помните, по крайней мере посылая ваших миссионеров в Индию, что им не удастся тронуть сердца людей, пока они, порицая агнца, принесенного в жертву богам, будут вместе с тем считать невинным обычаем, заклание того же агнца в жилищах европейцев; они — народ логический и говорят: “Если мы не должны приносить кровавой жертвы Богу, зачем нам приносить их людям? Если жизнь животных ценна в глазах Божьих, как вы говорите, то почему же вы отнимаете ее и кладете на свой стол, а не на алтарь Господний?”
Таким образом, великий Учитель наметил нам качества, требуемые для того, чтобы пройти через врата первого Посвящения для того, чтобы родился Христос в Человеческом Духе, что в сущности одно и то же. Я передала в общих чертах и, конечно, очень несовершенно чудесное учение, даваемое Учителями в целях нашего просветления, и вы видите, что требования строги, что вам придется освободиться от многих предрассудков и обычаев, от опрометчивого и легкомысленного образа жизни, если вы хотите найти Учителя и вступить в число его учеников.
Дай Бог, чтобы вы смогли преодолеть препятствия, воздвигнутые обычаями, традициями, необдуманностью и привычками; да вселят в вас мои бедные слова сознание. Что нет в мире радости большей, чем радость ученичества, что нет той принесенной нами жертвы, которая не была бы подобна шлаку, брошенному в огонь и отдающему взамен чистое золото! О, если бы в сердцах хотя немногих из вас мои слабые слова могли зажечь неугасимое вечное пламя, и временное волнение, вызванное моей речью, могло перейти в решение воли и в неуклонное стремление! В таком случае и вас также ожидает в близком будущем обретение Учителя, ибо каждый ищущий воистину находит; если вы ведете стучать, обладая этими качествами, — врата непременно распахнутся перед вами, и вы найдете его так же, как я нашла его, и вы познаете то служение, которое есть совершенная свобода, и ту радость, которая сопряжена с присутствием Учителя. С этой надеждой я оставляю вас сегодня. И пусть, прошу вас, несовершенство моей речи или личная слабость ученика не заслонит от вас того, что сияет немеркнущим светом, что совершенно в своей сверхчеловеческой красоте — лица Учителя, которого вы можете найти, если захотите того; и, найдя, скажете: “Я искал и обрел”.
Лекция четвертая
Христова жизнь
Мы видели в предшествующих лекциях, как может мирянин сознательно предпринять первые шаги по направлению к вышей жизни; мы видели его ищущим Учителя, видели, что искания его увенчались успехом и он обрел Учителя. Теперь нам предстоит следовать за ним до первого Посвящения и далее по Пути, вплоть до достижения им пятого Посвящения. Это та жизнь, о которой говорит Апостол Павел; начало ее отмечено рождением Христа в человеке. Помните, как Апостол выразил вновь обращенным пожелание испытать блаженное переживание рождения Христа в них. Затем он говорит о другой стадии: “Доколе, — говорит он, — все мы придем в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова”.
Таким образом, великий Апостол христианской церкви отмечает обе грани явления, которое нам предстоит изучить сегодня, — рождение Христа и достижение полного возраста его, т. е. достижение полного совершенства человека.
Таково было воззрение Апостола Павла на значение и величие пути, раскрываемого в христианстве. В наши дни, как известно, честолюбие христианина не поднимется столь высоко; он довольствуется
