Сверхфизические исследования

мы уже обладаем, потому что если та или другая вещь делается яснее для людей, развивших в себе самые тонкие способности человеческой природы, это только значит, что все наши понятия настолько далеки от истины, настолько более узки, что похожи на невнятный лепет ребенка по сравнению с аргументацией философа. Поэтому разумный человек должен быть скромным и трудолюбивым, и принимая формы вещей с готовностью в каждый момент оставить их, вместе с тем твердо держаться сути источника вдохновения и духовной пищи, который в них заложен.

Отступая в историческое прошлое и рассматривая его взорами, уже не затуманенными пылью его споров и вихрями его страстей, мы видим, что самые серьезные междоусобия среди христиан подымались из-за вопросов, недоступных для человеческого разума. Эти вопросы не имели никакого отношения к внутренним истинам духовной жизни, а лишь касались форм, под которыми различные писатели старались представить недоступные для них понятия. Приверженцы Ария и его противники с ожесточением нападали друг на друга из-за того, чтобы признать ли второе лицо христианской Троицы единосущным с Отцом или имеющим подобную с ним природу. Вследствие этого спора приверженцы Ария были отлучены от церкви и погибали тысячами во время гонений. Кафолическая Церковь разделилась на две части — Латинскую — Католическую, или Западную, и Греческую, или Восточную, из-за вопроса о том, исходит ли Святой Дух только от Отца или от Отца и Сына. В достаточной мере ясно, что ни одна из сторон не была в состоянии чтобы то ни было знать об этом, и было совершенно безразлично, склонялась ли истина в ту или другую сторону. Лишь одно было на самом деле важным — это, что воздействие, именуемое Святым Духом, проникало в сердца людей, чтобы освящать и осветить жизнь человечества. Для духовного роста людей имело лишь второстепенное значение, исходило ли это воздействие от одного Отца Святой Троицы, или и от Второго Лица. Но тем не менее лишь из-за этого наружного разногласия и был, как говорят христиане, разорван надвое 'Хитон Христа'. В настоящее время в Т.О. существует очень много различных мнений о естестве Христа, о значении Христа в истории человечества, о том имени, которым следует его называть, о ступени, на которой он стоит в Духовной Иерархии, о физическою теле, служившем ему в прошлом, или в которое он воплотится в будущем. Совершенно ясно, что все эти вопросы также превышают знания большинства людей, пытающихся сделать их предметом спора. Лишь одно имеет здесь настоящее значение для жизни духа — это бытие Сущности, помогающей нам понять более полное отражение Божества в природе и являющейся для нас Высшим Руководителем, на которого мы смотрим с глубочайшим уважением и может быть поклоняемся ему. Разница во мнениях не может иметь никакого отношения к этому Сокровенному и Святому Образу, служащему соединительным звеном между учеником и Господом. Святая Святых, где обитают эти Сущности, далека от шума и криков теологических споров, и ни один отзвук суетного пустословия не может возмутить тишины этого тайного святилища.

Достичь познания идеала божественного человека составляет для нас насущный вопрос, потому что в нем мы видим образ будущего человечества и можем почерпнуть ту вдохновляющую силу, которую может дать только Высший идеал. Нам необходимо видеть его перед собой, чтобы устремлять к нему нашу любовь и благоговение. И всё это находим мы в идеале Христа. Все же вопросы, касающиеся того, которое из имён ему более приличествует, знаем ли мы о его естестве и можем ли указать на ступень, занимаемую им в Великой Иерархии сверхчеловеков и самом Божестве, — все эти вопросы вовсе не так важны, как склонны считать многие, заводящие жаркие споры для защиты плохо понятых учений своего излюбленного руководителя. Если в глубине сердца человек нашел своего Верховного Учителя, то пусть сам он и даст ему то имя, которое лучше может выразить значение этого Учителя для его сердца и жизни. Перед такими великими проявлениями Духовных Сил для нас, стоящих неизмеримо ниже их, должна бы быть ясна неуместность пререканий о имени или естестве какой-либо из них. Для любящего и преклоняющегося сердца не имеет значения имя боготворимого предмета. Лишь стремление сердца к возвышенному получает ответ, который невозможно найти в спорах о природе Высшей Сущности. Озарение интуиции не может пробиться сквозь тяжелую атмосферу, создаваемую распрей. Поэтому лучше не забывать уроков истории прошлого и не смешивать наш Духовный идеал с внешностью его, создаваемой теологическими определениями. Ведь все толкования временны, — лишь идеал живет в вечности!

Сверхфизические исследования можно разделить на различные категории в соответствии со свойствами ясновидения, которое применяется. Сознательная сила проникновения может работать через эмоциональный проводник (астральный), через ментальный, каузальный, интуитивный (буддхический) или духовный (атмический). Если ясновидящий изучает астральный или ментальный миры с их обитателями, условия существования в чистилище и раю, различные мыслеобразы и образы желаний, ауры низшего порядка, или что-либо подобное, то он будет употреблять, смотря по надобности, астральное или ментальное зрение. Если он может работать только в астральном теле, то он будет не в состоянии увидать что-либо вне этого мира и будет иметь возможность изучать явление лишь в мире астральном. Если он имеет возможность работать в теле иллюзии [маяви-рупа], т. е. в ментальном теле, соединенном с временно материализованным астральным, он будет пользоваться ментальным зрением, а также и астральным, насколько это будет необходимо. Если он должен изучать прошлое, он будет работать в теле причинности, потому что хотя некоторые отрывочные мимолетные картины, отражённые в силу особых причин на низших планах, и могут быть видимы в астральной и ментальной сферах, но связное изучение возможно исполнить с помощью сознания, работающего в теле причинности. Изучающий не должен смешивать такую работу с особой деятельностью сознания в теле причинности, вызванной абстрактным размышлением, когда всё внимание обращено не наружу, а в внутрь; то же относится и к особой деятельности сознания, работающего на ментальном плане, когда оно творит мыслеформы и размышляет о них, которую не нужно смешивать с наблюдениями внешних форм ментального плана, существующих помимо ментального тела наблюдателя. Работая в теле причинности, мы получаем полную картину прошлого и можем наблюдать какие угодно подробности. Такая картина воспроизводит в совершенстве все прошедшие события и может быть развернута скорее или медленнее перед взорами наблюдателя сколько угодно раз. При этих условиях мы видим не только тело причинности человека, но также его ментальное, астральное и физическое тело, потому что редкий факт ясновидения в теле причинности включает в себя также и способности видеть и во всех других, низших планах. [Без чувств, воспринимает он предметы чувств; без глаз он видит, без ущей он слышит, и так далее. Он — Видящий, Слышащий, Познающий.]

Наблюдения, относящиеся не к этому, а к другим глобусам нашей земной цепи, производятся с помощью интуиции и создаваемых из материи этих глобусов необходимых органов восприятия.

Есть много мест в Упанишадах, где это подразумевается. По-видимому, мы погружаемся в физический мир для того, чтобы сделать восприятие более точным и определенным, расчленяя его различные стороны с помощью наших органов чувств. Приобретенную таким образом точность и определенность мы будем иметь возможность применять к нашей способности ясновидения в другом, более тонком проводнике. Каждый ясновидящий, свободно пользующийся своим каузальным телом для восприятия внешнего мира, знает по опыту, что он видит одновременно и вещи, принадлежащие к низшим планам, т. е. и конкретные явления. Я думаю, что это объясняется тем, что каждый ясновидящий имел уже опыт на низших планах.

Таким же образом изучаются и предыдущие круги эволюции. Наблюдения, относящиеся к двум более ранним планетным цепям, исполняются посредством духовного зрения; и здесь так же высшие способности ясновидения заключают в себе способность ясновидения и на низших планах, но более совершенную. Такая способность ясновидения дает уже не смутные или неточные картины, а позволяет производить наблюдения с ясностью и точностью, превосходящей всякое представление. По мере развития каждой новой способности ясновидения, ясновидящий готов воскликнуть: 'До сих пор я никогда ничего не видал!'. И поэтому слова апостола Павла кажутся как бы измененными таким образом: 'Прежде я видел как сквозь тусклое стекло, теперь же лицом к лицу; тогда я знал отчасти, а теперь знаю, подобно как я познан.'

Понятно, что рассматривая изыскания, относящиеся к области сверхфизического, мы имеем дело с различными степенями ясновидения и с огромным разнообразием явлений. Кроме того, переходя от низших планов к высшим, мы встретили бы всё меньше и меньше людей, одаренных способностью ясновидения, а люди, лишенные этой способности, строят свои личные заключения из некоторых данных для основания своих суждений на низших планах. Большая часть наблюдений на низших планах допускает возможность и для лишенных ясновидения сравнивать результаты этих наблюдений и видеть в чем они согласны между собой и в чем они разнятся. Но когда дело идет о расах, глобусах, планетарных цепях,