огня.
Небольшая комната тут же погрузилась в полумрак: на смену багровым тонам пришли темно- фиолетовые оттенки. Герцогу показалось, что из преисподней они перенеслись в склеп, в холодную, промозглую могилу…
– Что… что было глупо? – Дрожь в голосе выдала волнение вельможи.
– Глупо было злить Меруна, – изрек Кергарн, не удосужившись сменить позы и повернуться к герцогу лицом. – Наставник умен, силен и опасен, неосмотрительно наживать себе такого врага. И главное, ради чего?..
– Но я действовал по твоему указанию, я в точности…
– Брось, – колдун махнул рукой, подавая вельможе сигнал прекратить совершенно не нужную истерику, – я не приказывал тебе заваливаться в его шатер и устраивать бордель на его кровати. До этого ты сам… собственным умишком дошел…
– Согласен, но…
– Достаточно, я не желаю слушать оправданий, – властно перебил вельможу Кергарн. – Твоя инициатива – твой враг, меня ваш с Меруном конфликт не касается, я не за тем тебя в лагерь Ордена посылал.
Легкое движение тонкой кисти, и в камине снова вспыхнул огонь, согрев комнату и вернув трясущемуся Самвилу прежнее спокойствие.
– С моим заданием ты справился хорошо. Рыцари, как всегда, проявят завидное упорство и вскоре выйдут на след Вебалса. – Кергарн замолчал и впервые за время разговора повернул голову под капюшоном в сторону собеседника. – Чего ты хочешь, Самвил: трон твоего брата или что-то еще?
– Трон… и трон тоже, – заикаясь, пролепетал герцог. Кергарн всегда вызывал у вельможи страх, даже сейчас, когда тот был благосклонен к нему и спокоен. Впрочем, Самвил не помнил, чтобы его хозяин хоть раз закричал или просто повысил голос, проявил хоть малую толику эмоциональности, так свойственной людям.
– Чего же еще? Неужто мирового господства? Земли Лиотона слишком малы для нового королька? – из- под капюшона донеслось тихое подобие смеха.
– Нет, я хочу и дальше служить тебе, – преданно смотря в глубь капюшона, ответил Самвил, надеявшийся, что колдун не заметит маленькие капельки пота, катившиеся по венценосному лбу.
– Перестань, служить не хочет никто, все хотят лишь получать вознаграждение… – покачал капюшоном колдун, а потом добавил: —…порой заслуженное. Так чего же желаешь ты: денег, власти, славы? Какая из человеческих слабостей прельщает тебя?
– Знания, – прозвучал неожиданный ответ, прозвучал уверенно и убежденно, – только они могут дать мне настоящие силу и власть, медвежье здоровье и возможность управлять людьми. Знания – инструмент, при помощи которого можно добиться абсолютно всего.
– Ты приятно удивил меня, – произнес колдун после недолгого молчания. – Советую поражать меня так и впредь. Служи мне, и ты узнаешь кое-что, далеко не все, но более того, на что рассчитываешь. А сейчас ступай, пока ты мне не нужен.
Уняв дрожь в коленях, герцог поднялся и направился к выходу. Он до сих пор не мог поверить, что беседа прошла так удачно, что великий колдун согласился когда-нибудь поделиться с ним своей мощью. Герцог не верил и не доверял тому, кому так долго напрашивался в услужение. Страх стать бесполезным хозяину или, что еще хуже, опасным для него, терзал Самвила постоянно, именно поэтому он и держал козырную карту в рукаве; карту, гарантировавшую ему жизнь, свободу и независимость.
Обычно утопленники не жалуются на ломоту в костях, но бывают исключения. Стиснув зубы, Палион терпел ужасные муки и молил всех известных божеств, в том числе Кергарна вместе с Вулаком, чтобы покинувший его Вебалс быстрее вернулся обратно.
Пролежав на дне водоема в обнимку с колдуном долее двух часов, он так и не смог задать ни одного из мучивших его вопросов, поскольку рот был занят совершенно не тем. Разбойники долго не хотели мириться с потерей добычи. Сначала они бросали в воду камни, а затем принялись нырять, однако ни одному из них не удалось добраться до илистого дна. Плоты плавали на поверхности, а косматые грабители ждали, когда трупы всплывут. Только к утру скрученные веревками доски причалили к берегу, а покорители грязной лужи разошлись по домам. Рыжеволосая амфибия тут же очнулась от спячки: открыла глаза и быстро зашевелила конечностями. Они стали всплывать, быстро, очень быстро, с такой скоростью разрезает воду только снаряд, выпущенный из торпедного аппарата. Разведчик понимал, что подобное сравнение неуместно для этого мира, но ничего иного ему не пришло в голову.
«В конце концов это моя голова! Как хочу, так и думаю, с чем хочу, с тем и сравниваю, а если у всяких уродов, копошащихся в ней, возникают вопросы, то это не моя вина. Слышишь, ты, чудище крысохвостое, мне плевать, что ты не знаешь, что такое „торпеда“!» Вебалс не ответил, лишь моргнул, давая понять, что как-нибудь утихомирит свое любопытство и переживет незнание пары-тройки чужих реалий, слишком сложных и абсолютно бесполезных здесь, на отсталой Шатуре.
Тогда еще Палиона не мучила боль, она набросилась на него потом, едва странная парочка выбралась на поверхность и отковыляла от воды на сто метров. Сначала резануло распухшую кисть, затем заныли ребра, и стало трудно дышать. Колдун бегло осмотрел раны товарища, наспех наложил лангет из подвернувших под руку досок, затащил подранка в старый сарай, забрал деньги и исчез, бросив напоследок сомнительное обещание вернуться через пару-другую часов.
Время тянулось, а не шло. Боль стала совсем нестерпимой. Палион едва сдерживался, чтобы не зарыдать, а проклятый колдун так и не появлялся. В голове разведчика мелькали предположения, одно фантастичней другого: то ему казалось, что Вебалса схватили разбойники или стража, то перед глазами вставала картина, как безоружного товарища окружают бело-голубые плащи Небесного Братства, то мерещились вутеры, разгуливающие по городу среди бела дня. Однако мысль, что колдун просто-напросто бросил его, так и не пришла в одурманенную страданиями голову. Вебалс нуждался в нем, нуждался ничуть не меньше, чем разведчик в помощи колдуна. Без его помощи сумасбродный представитель древнего рода Озетов не только не смог бы покинуть Шатуру, но и не справился бы с десятками преследовавших его механических рыцарей.
Выстраивание нелепых гипотез и их последующее опровержение помогли Палиону кое-как скоротать время и отвлечься от боли, которая не прошла, но стала немного глуше. Наконец-то снаружи послышались легкие шаги, кто-то крался, но недостаточно умело, часто наступая на скрипучие доски и спотыкаясь о
