на детей, как живой, и был даже больше Гонзика. В поле Виктор понёс его сам. Ферда держал моток верёвки, а Гонзик нёс бумажный хвост. Он шёл так осторожно, точно хвост был стеклянный и мог каждую минуту разбиться. Терезка семенила сзади. Она не хотела видеть лицо змея — ей казалось, что его глаза всё время смотрят на неё.
Дети прошли мимо кооперативной молотилки. Там люди сгружали с повозок снопы овса и подавали их на машину. Молотилка гудела, и Гонзик видел, как из её красного горла сыплется солома. Около машины уже стоял большой стог. Впереди у мешков работали двое мужчин. Они окликнули детей, но Гонзик не разобрал, что они говорят, — ему нужно было следить, чтобы ничего не случилось с хвостом змея.
На другом конце поля Виктор подбросил змея кверху и побежал против ветра. Змей закачался и взлетел. Виктор быстро разматывал верёвку, и змей подымался всё выше и выше.
— Смотрите, он смеётся! — возбуждённо воскликнул Гонзик.
— Он не смеётся, — возразил Ферда, — а хмурится!
— Неправда! Я его знаю, — решительным тоном вмешалась Терезка. — Внизу он хмурится, а наверху смеётся: на то он и змей.
— Вот видишь! — ответил Гонзик и благодарно посмотрел на Терезку: какая умная девочка!
Кто-то из работавших у молотилки позвал Виктора и попросил его принести воды — им очень хотелось пить.
Виктор, который держал в руках верёвку, нерешительно посмотрел на обоих мальчиков. Которому из них доверить змея? Наконец он протянул моток Гонзику и строго сказал:
— Хорошенько держи! Не выпускай моток из рук!
— Ладно, — ответил Гонзик, и у него задрожали от волнения руки.
И вот он держит верёвку, а к другому концу её привязан змей. Он поднялся уже так высоко, что нельзя было различить ни носа, ни рта. Змей лишь тихонько кивал головой и поворачивал хвост то вправо, то влево. Гонзик чувствовал в руках лёгкое подёргивание. Как это было прекрасно! Он готов был пускать змея до самого вечера!
Когда Виктор ушёл, к Гонзику подошёл веснушчатый Ферда и тихо попросил:
— Дай мне змея!
— Нет, — отказался Гонзик.
— На минутку, — клянчил Ферда.
— Даже на минутку не дам! — ответил Гонзик. Он помнил, что ему наказывал пионер Виктор.
— Я дам тебе перочинный ножик. — предложил Ферда и вытащил из кармана маленький блестящий ножик.
Гонзик искоса посмотрел на него. Ножик ему понравился. Вот бы ему такой! Но Гонзик тут же вспомнил строгий голос Виктора и снова сказал Ферде:
— Нельзя!
— Но Виктор не увидит, — возражал Ферда.
Ему очень хотелось подержать змея на такой длиннющей верёвке.
— Гонзик должен слушаться Виктора, — строго сказала Терезка. Она сердито посмотрела на Ферду.
Ферда разозлился и крикнул:
— Если ты не дашь мне подержать змея, я тебя повалю на землю!
— Попробуй только! — петушился Гонзик.
Одним глазом он смотрел на змея, а другим поглядывал на Ферду.
— Ну, так я запущу в тебя камнем! — крикнул Ферда и стал искать камень.
Терезке эта угроза не понравилась. Она подбежала к Гонзику, расставила руки и заслонила его. Тогда Ферда, бросив камень на землю, злобно крикнул:
— Ну и держите своего змея!
И побежал обратно в деревню.
Вскоре вернулся Виктор. Он взял моток в руки и спросил Гонзика:
— Ну, как змей? Не пытался улететь от тебя?
— Что ты! — важно ответил Гонзик. — Я держал его и не выпускал. Правда, Терезка?
— Я смотрела на Гонзика, — подтвердила Терезка. — Он всё время крепко держал змея.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Виктор.
Потом они втроём ещё долго смотрели на непоседу-змея. Он то взлетал кверху, то опускался, то кивал головой, то неподвижно застывал в воздухе. По-видимому, змей был доволен. Ему нравилось лежать на воздушной перине.
Вечером в бабушкином доме было темнее, чем в комнате у Гонзика там, в городе. Куда ни посмотришь, всюду темно: и во дворе, и в хлеву, и в сенях, и в передней комнате, и за окном, и под столом, и за плитой. Только на кухне темнота не пугала мальчика — там горела электрическая лампочка. Кроме того, у плиты возилась бабушка, а дедушка за столом читал газету.
Но Гонзика угнетала мысль, что он будет спать один. Он на минуту заглянул в переднюю горницу и убедился, что там очень темно. Гонзик просунул было голову в комнату, но сейчас же отскочил. А вдруг голова в такой темноте потеряется? Мальчик улучил момент и впустил в комнату Пунтю и чёрного кота. Пёс улёгся под кровать, а кот вскочил на шкаф и устроился там. Дедушка и бабушка ничего об этом не знали.
Вскоре бабушка отправила Гонзика спать. Она взбила перины и уложила мальчика на кровать. Из-под перины выглядывало только его задорное личико.
— Ты не будешь бояться? — спросила бабушка.
— Нет, — ответил Гонзик, смеясь и прячась под перину.
Ведь с ним были Пунтя и кот!
— А шарик у тебя? — расспрашивала бабушка.
— Вот он! — раскрыл ладонь Гонзик: на ней блестел красивый разноцветный шарик.
— Ну, ты, наверное, быстро уснёшь, — добавила бабушка, выключила свет и тихо ушла.
Гонзик хотел закрыть глаза, но они не закрывались. Словно их придерживала какая-то пружинка. Гонзик ещё некоторое время смотрел перед собой, но видел только темноту, и ему это не понравилось. Поэтому он повернулся на бок. Он думал, что там будет хоть немного света. Но и там стояла тёмная стена мрака. Гонзику стало грустно. Он шёпотом позвал Пунтю, думая, что пёс тоже тихонько ответит ему. Но где там! Пунтя громко залаял. Его было слышно во всём доме. Дедушка услышал лай и тотчас же пришёл, вытащил пса из-под кровати и выгнал его во двор. Пунтя шёл неохотно. Он всё время оглядывался и тихонько скулил. Однако ему ничего не помогло, и пришлось уйти.
— Ступай сторожи двор! Там твоё место, — сказал дедушка, оглядывая комнату.
И тут он заметил светящиеся глаза кота. Самого кота не было видно, но глаза у него горели, как две лампочки. Он забыл закрыть их и этим себя выдал.
— А ты иди на чердак! — строго приказал дедушка и подождал, пока кот выйдет.
И коту не хотелось уходить, но что поделаешь? Он тихо спрыгнул, прошмыгнул в дверь и забрался по лесенке на чердак. Там он ещё жалобно мяукал, но этого уже никто не слышал.
Дедушка посмотрел на Гонзика. Ему показалось, что мальчик спит: глаза у него были закрыты, и он ровно дышал. Тогда дедушка тихо вышел. Некоторое время ещё слышно было, как он чем-то шуршал на кухне, а потом затих.
Но Гонзик не спал. Он только не шевелился, чтобы не пришлось объяснять дедушке, как к нему попали Пунтя и кот. Глаза у Гонзика снова открылись, и ему стало ещё грустнее, чем раньше. Ведь теперь с ним не было ни Пунти, ни кота! Он лежал совсем один!
Гонзик вспомнил о папе и маме. Только сейчас он почувствовал, как любит их. Чего бы он не отдал за
