Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

эпос никогда не имели большого успеха. Со старым Гомером не мог соперничать ни один из эпических поэтов этого времени. Так, например, Паниассис Галикарнасский, дядя историка Геродота, в начале этого столетия воспел подвиги Геракла и основание ионий­ских колоний; Ксенофан из Колофона написал эпическое стихотворение об основании Элей в Италии. Больших успе­хов достигла элегия, которою в эту эпоху занимались очень усердно, между прочим, и такие выдающиеся поэты, как Симонид, Эсхил, Еврипид; но и в этой области не ушли да­леко сравнительно с предыдущим периодом, пока под конец века Антимах из Колофона в своей „Лиде' не дал нового на­правления элегической поэзии. Но именно поэтому нам при­ ходится отложить оценку этого предшественника александ­рийцев до соответствующего отдела II тома.

Еще большие успехи, чем в области поэзии, были дос­тигнуты в области пластического искусства. Лишь теперь, под впечатлением великой освободительной войны, грече­ское искусство сбросило с себя последний остаток унаследо­ванной от Востока робости; лишь теперь оно вполне овладе­ло техникой дела.

Сравнительно меньше всего усовершенствований тре­бовала архитектура. В этой области, соответственно религи­озному настроению эпохи, все еще преобладала постройка храмов, доведенная до высокого совершенства уже в VI сто­летии. Теперь здания в своих отдельных частях сделались стройнее, и к двум существовавшим стилям, дорическому и ионическому, присоединился третий — коринфский, с капи­ телью в виде аканфа, который, однако, в эту эпоху приме­нялся лишь изредка, притом всегда в соединении с другими стилями. Вообще же и теперь дорический стиль является преобладающим в европейской, ионический — в азиатской Греции.

Развитие музыки и драмы поставило новые задачи архи­тектуре. Первое сооруженное для таких целей здание, о ко­тором до нас дошли сведения,— так называемая Скиас („Те­нистая галерея') в Спарте; как показывает название, она бы­ла покрыта крышей и поэтому служила, без сомнения, для музыкальных представлений. Строителем ее называют Феодора из Самоса, современника Поликрата; таким образом, она была сооружена, вероятно, еще до Персидских войн. Та­ким же целям служил Одеон, построенный Периклом в Афинах у подошвы Акрополя; это здание, имевшее форму полукруга, с шатрообразной крышей, поддерживаемой мно­гочисленными колоннами, было окончено около 446 г. Ка­менные театры строились в V веке лишь изредка. Даже в Афинах существовала только построенная при Писистратидах каменная Орхестра, но все еще не было каменной сцены, и — как, по крайней мере, утверждают компетентные люди — места для зрителей также делались еще из дерева. Напро­тив, Сиракузы уже в эпоху Пелопоннесской войны имели свой театр; впоследствии он считался самым красивым в Сицилии. В некоторых аттических демах, например во Форике и Пирее, уже в V веке существовали постоянные здания театров; такое здание имел и Коринф в 392 г. Но громадное большинство греческих театров было построено только в IV веке и позже.

Если греческие государства издерживали в этот период громадные суммы на постройки, служившие потребностям культа — а к числу таких строений, по понятиям того вре­мени, относились и театры, — то на украшение обществен­ных зданий светского характера они тратили очень мало (выше, с.346). А частные дома также были в эту демократи­ческую эпоху малы и невзрачны, самое большее в два этажа. Таким образом, здесь архитектуре не предъявлялось никаких требований, которые могли бы вызвать в ней художествен­ное творчество. Новых городов в V столетии также было ос­новано мало. При этом прокладывали улицы под прямыми углами, придерживаясь той правильной планировки, которая под влиянием Востока вошла в обыкновение еще с VII сто­летия; по такому плану милетский архитектор Гипподам по­строил Пирей и основанную в 445 г. в Италии колонию Фу­рии. Городские укрепления вроде тех, которые были возве­дены Фемистоклом и Периклом в Афинах и их гаванях, не имеют ничего общего с архитектурой как пластическим ис­кусством.

Наибольшим оживлением отличалась в это время строи­тельная деятельность в Афинах, где приходилось сызнова отстраивать весь город после разрушения его Ксерксом. Средства для того, чтобы осуществить эту задачу достойным образом, были доставлены персидской военной добычей, а позже данью союзников. Фемистокл должен был ограни­читься, конечно, только самым необходимым — укреплени­ем города и Пирея. Затем Кимон положил основание храму Афины-Девственницы (Парфенону) на Акрополе, построил храм Тесея, после того как останки этого героя были переве­зены со Скироса в Афины, украсил рынок и основал Гимнасий в роще Академа. Но только постройки Перикла сделали Афины самым красивым городом Греции. На Акрополе была окончена архитекторами Иктином и Калликратом по расши­ренному плану постройка Парфенона, начатая Кимоном; это было величественное здание в дорическом стиле, самый со­вершенный в художественном отношении из всех греческих храмов. Рядом с ним возвышался Эрехтейон, посвященный герою Эрехтею и богине-покровительнице города (Афине Палладе), в ионическом стиле, со священным оливковым деревом, которое некогда вызвала из земли сама богиня; по­стройка его была начата при Перикле и окончена только в последние годы Пелопоннесской войны. Вход к Акрополю был украшен колоннадой, Пропилеями, которую построил Мнесикл в 437—432 гг. У подошвы Акрополя, недалеко от священного судилища, Ареопага, на холме, который возвы­шался над городским рынком, был воздвигнут почти одно­временно с Парфеноном тот величественный храм в дориче­ском стиле, который мы привыкли называть Тесейоном и который, вероятно, был посвящен Гефесту; это единствен­ный из всех греческих храмов, почти вполне уцелевший до нашего времени. Таким образом, здесь возник ряд зданий, равных которым свет не видел ни раньше, ни впоследствии, и один из современников Перикла мог с полным правом ска­зать:

Да, ты чурбан, когда Афин не видел,

Осел, коль, видя их, не восторгался,

Когда ж охотно кинул их, — верблюд.

Остальные части Аттики также украсились новыми по­стройками. В Элевсине было воздвигнуто великолепное зда­ние храма для мистерий. На мысе Суний, южной оконечно­сти Аттического полуострова, построен был храм Афины, колонны которого еще в настоящее время видны на далеком расстоянии с моря. В Рамне рядом с древним святилищем, разрушенным персами, воздвигнут был новый храм Немесиды.

Конечно, здания храмов вне Аттики не могли сравнить­ся с теми, которые построил Перикл, — уже по той причине, что там большею частью не было такого строительного ма­териала, какой Афины имели в мраморных ломках Пентеликона. Но и за пределами Аттики было создано несколько за­мечательных памятников. Так, например, в Эгине в первой половине этого столетия воздвигнут был храм Афины, ко­ лонны которого сохранились отчасти доныне. Древний храм Геры вблизи Микен после пожара 423 г. был восстановлен Эвполемом в больших размерах и более роскошном виде. Около начала Пелопоннесской войны Иктин, строитель Парфенона, построил храм Аполлона Эпикурия на уединен­ной горе, вблизи Фигалии, на границе между Аркадией и Мессенией. Около 460 г. элейцы приступили к постройке знаменитого храма Зевса в Олимпии. В Сицилии победа, одержанная над карфагенянами при Гимере, дала толчок к оживлению строительной деятельности. Гиерон воздвиг вблизи Сиракуз великолепный храм Деметре и Коре; при­близительно к тому же времени относится постройка храма Афины в Ортигии, превращенного позже христианами в со­бор, и храма олимпийского Зевса за городом, в западной час­ти гавани. В Акраганте, вдоль южного края города, был воз­двигнут в это время величественный ряд храмов, который еще теперь свидетельствует о том, что Пиндар был прав, на­звав Акрагант прекраснейшим из городов, созданных смерт­ными. Эти постройки были начаты, вероятно, еще Фероном; работы по сооружению колоссального храма Зевса еще про­должались, когда наступила катастрофа 406 г., сломившая могущество Акраганта.

Но если архитектура лишь продолжала разрабатывать то, что было создано в этой области уже VI веком, то для пластики Персидские войны знаменуют собой начало со­вершенно новой эпохи. Вместо грубых, как бы обтесанных плотничьим топором статуй предшествовавшего периода с их стереотипной улыбкой и яркой разрисовкой, мы видим в произведениях этой эпохи жизнь, движение и выражение. Дерево употребляется теперь для статуй только еще в ис­ключительных случаях и скоро совершенно вытесняется мрамором и металлом; к ним, соответственно более значи­тельным средствам, которыми теперь располагали, присое­ диняются, как материал для статуй, золото и слоновая кость. Чтобы правильно оценить эти сделанные из золота и слоно­вой кости изваяния, в которых скульптура V века достигла наибольшего совершенства, не следует забывать, что они помещались в полутьме святилищ, где они должны были производить такое же впечатление, как мозаики на золотом фоне в абсидах древнехристианских базилик.