только на них выходил Дарк или его соратники.
Маленький отряд из четырех морронов и одной очень красивой вампирицы разделился и разъехался по странам обоих Континентов. Они регулярно поддерживали между собой связь, они продолжали начатую в полесском подземелье борьбу, и именно они были теперь для Дарка Легионом.
Одиннадцатый Легион – это легенда, это мечта, образ мыслей и действия, а не разросшаяся до неимоверных пределов, одрябшая организация с расплывчатыми целями, пронырливыми руководителями и тупыми, но заискивающими исполнителями. Легенды не умирают, они восстают из пепла, даже когда в них верят всего лишь несколько человек.
Дарк протер слипшиеся глаза, поежился, закурил и, достав из кармана куртки измятый клочок бумаги, проверил адрес: улица Сторожевых Дозоров, дом 17. Все правильно, он ничего не напутал, ему оставалось лишь налить еще кофе из термоса, слушать радио и ждать.
Сегодняшняя забота выпадала из общего контекста борьбы. Вчера ему позвонил из Полесья Мартин и попросил о «маленьком одолжении», по счастью, без взлома и смертоубийства, только с нанесением легких телесных повреждений. Как-то раз, несколько веков назад, на мага одновременно напали жуткая меланхолия и приступ самокопания. Он ушел в монастырь и написал книгу, в которой подробно излагал события, произошедшие с ним с того момента, как он стал морроном. Те, кому есть что скрывать, часто изливают душу на листе бумаги, только ему доверяя сокровенные тайны, но здравомыслящие морроны и агенты спецслужб потом сжигают свидетельства своей мимолетной слабости. Гентар же засунул толстый талмуд вместе с другими представлявшими тогда для него интерес книгами в тайник, видимо надеясь через несколько сотен лет продолжить монументальный автобиографический труд.
И вот сегодня научная экспедиция возвращалась из монастыря в Фальтенберг. Если ее руководителю профессору Теодору Хофмайеру удалось обнаружить проклятую рукопись, то он непременно должен был взять ее на выходные с собой в Гуппертайль. Дарк был уверен, что пытливый ум ученого не сможет устоять перед соблазном прочитать ее до конца, прежде чем сдать в университетскую библиотеку. Аламез же, в свою очередь, не мог позволить, чтобы истинные причины многих процессов стали достоянием широких слоев общественности. Нет ничего хуже неподготовленного читателя, он подстраивает любую здравую мысль под свои ограниченные мерки, выворачивает ее наизнанку и делает выводы, от которых потом автору хочется застрелиться.
Предчувствия не обманули моррона. Из подъехавшего энергомобиля выбежал человек, полностью соответствующий описанию внешности ученого мужа, и, не раскрывая зонта, побежал к дому под номером семнадцать. «Пора!» – подумал моррон, выходя под дождь и неторопливо направляясь к мучившемуся с дверным замком человеку. В последующие пять минут Дарк нарушил сразу несколько статей действующего законодательства: проник в чужое жилище, совершил бандитское нападение с целью грабежа, усугубленное нанесением телесных повреждений, а напоследок уничтожил представляющую историческую ценность собственность государства, округлив грозивший ему в случае поимки срок тюремного заключения до двадцати лет.
«Забавно, – подумал Дарк, наблюдая, как в камине горят пожелтевшие страницы и кожаный переплет бесценного для кого-то творения, – ровно столько же я мог бы получить за двойное убийство, ограбление банка, поджог общественного заведения или публичное оскорбление главы КС. Нет, в этом мире что-то точно не так: не только стираются грани между добром и злом, но и упрощается мышление. Все меньшее число людей старается докопаться до истины, и все больше тех, кто судит поверхностно, по внешним, зачастую обманчивым показателям. Это новая норма жизни, новый стандарт!»
