Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

вскоре по­сле катастрофы при Ассинаре вспыхнула революция, след­ствием которой было изгнание приверженцев Афин и от­правление городом эскадры на помощь пелопоннесцам. На­против, Катана успешно сопротивлялась неприятелю, под­держиваемая остатками афинской армии, тем более что Си­ ракузы были истощены продолжительною осадою и значи­тельную часть своего флота отправили в Эгейское море. Труднее приходилось элимийцам, населявшим Сегесту и Эрике, в их борьбе с могущественным соседним городом Селинунтом. Доведенные до крайности своими противника­ми, они в конце концов принуждены были броситься в объя­тия карфагенян.

Карфаген после гимерийской катастрофы воздерживал­ся от всякого вмешательства в сицилийские дела. Даже во время Аттической войны он оставался нейтральным, не­смотря на то, что афиняне предлагали ему заключить союз; а гибель афинского флота в Сиракузской гавани, конечно, не могла побудить Карфаген к тому, чтобы он изменил полити­ку, которой держался до тех пор. Но теперь более не остава­лось выбора. Если бы Селинунту удалось покорить элимийцев, — финикийским городам в северо- западной части ост­рова грозила бы близкая опасность, и тогда Карфагену все-таки пришлось бы вступить в борьбу с сицилийскими элли­нами, да еще при более неблагоприятных обстоятельствах.

Поэтому летом 409 г. карфагеняне отправили на помощь Сегесте отряд войска, который нанес селинунтцам серьезное поражение; ближайшей весною двинулась главная армия, состоявшая из карфагенских граждан, ливийских подданных и иберийских наемников, под предводительством „царя' Ганнибала, внука того самого Гамилькара, который некогда в борьбе с Гелоном при Гимере проиграл сражение и был убит. Карфагеняне высадились у мыса Лилибей, немедленно двинулись на Селинунт и приступили к осаде его. Стены го­рода в течение продолжительного мира пришли в ветхость и скоро пали под ударами неприятельских орудий, атака бес­прерывно продолжалась, пока, наконец, на девятый день иберийцы не прорвались через брешь. Затем в городе нача­лась страшная резня; варвары не щадили ни возраста, ни по­ла, и, по преданию, жертвой их ярости сделались 16000 че­ловек. В плен было взято только 5000, которых победители отвезли в Африку и обратили в рабство; еще меньше было число тех, которым удалось спастись в соседний Акрагант. Город был разграблен, а стены его разрушены.

Катастрофа совершилась с такою ужасающей быстро­тою, что сиракузцы не успели своевременно явиться на вы­ручку города. В ожидании войны с Карфагеном они заклю­чили мир с Катаной и Наксосом и отозвали свой флот из Эгейского моря; при известии о высадке неприятеля они тотчас отправили под начальством Диокла 3000 гоплитов, которые дошли уже до Акраганта, когда Селинунт пал. Слу­чай помериться с карфагенянами не заставил себя ждать.

Дело в том, что Ганнибал двинулся теперь к северному побережью острова, против Гимеры. На защиту осажденного города поспешил Диокл со своим войском, увеличившимся к этому времени до 4 тыс. человек, и одновременно на рейде появился флот, который до сих пор сражался в Эгейском мо­ре с афинянами. Но ввиду численного перевеса варваров все усилия оказались напрасными. Вылазка осажденных была отбита с тяжелым уроном; спасти город не было возможно­сти и пришлось ограничиться тем, чтобы перевести населе­ние в безопасное место. Да и это удалось лишь отчасти; в то время как очищение города еще продолжалось, карфагеняне пробили бреши в стене, и все, кто еще не успел уйти из го­рода, пали под мечами победителей или были взяты в плен. Пленников Ганнибал принес в жертву манам своего деда; город был сравнен с землей, и место его с тех пор осталось пустынным. После этого победоносный полководец перевез на кораблях свое войско в Ливию и с триумфом вступил в Карфаген.

Гибель двух столь крупных городов, катастрофа, небы­валая в истории сицилийских греков, должна была произве­сти потрясающее впечатление. А вина в этих несчастьях па­дала главным образом на правительство Сиракуз. Несмотря на то, что войны с Карфагеном с уверенностью ждали уже целый год, сиракузцы слишком поздно пришли в Селинунт и прислали слишком малочисленное войско на помощь Гиме­ре. Это имело роковые последствия для господствовавшей теперь в Сиракузах партии, тем более что глава ее, Диокл, был военачальником при Гимере и, следовательно, нес не только политическую, но и военную ответственность за не­счастный исход войны.

Этот момент Гермократ счел удобным для того, чтобы добиться возвращения в отечество. Поэтому при известии о событиях в Сицилии он отказался от своего намерения ехать к персидскому царю; его друг Фарнабаз снабдил его необхо­димыми средствами, чтобы снарядить несколько кораблей и нанять небольшой отряд наемников. С этим войском он вы­садился в Мессене — здесь он привлек к себе тысячу гимерийских беглецов и сделал попытку напасть на Сиракузы, окончившуюся, впрочем, неудачей. После этого он отпра­вился в западную часть острова, где снова укрепил Сели­нунт, призвал обратно прежних его жителей и, таким обра­зом, приобрел опору для осуществления своих дальнейших планов. Затем он двинулся к финикийским городам Мотии и Панорму, награбил в их окрестностях богатую добычу и прогнал выступивших против него граждан обратно за сте­ны. После этих успехов начали действовать и его привер­женцы в Сиракузах; Диокл был низвергнут и изгнан, однако добиться у народа возвращения Гермократа не удалось. То­гда он снова сделал попытку вернуться силою. На этот раз ему отперли ворота, и он дошел до рынка. Но огромное большинство граждан не хотело и слышать о насильствен­ном ниспровержении существующего порядка; со всех сто­рон собрались они с оружием в руках, и в происшедшей на улицах битве Гермократ погиб бесславной смертью (407 г.).

Между тем в Карфагене шли приготовления к новой экспедиции в Сицилию: легкие и блестящие успехи, достиг­нутые в предыдущую кампанию, казалось, давали право на­деяться на покорение всего острова. Тщетно сиракузцы пы­тались помешать переезду неприятельской армии; хотя их флот вблизи Дрепанума одержал победу над одной карфа­генской эскадрой в 40 кораблей, но он принужден был от­ ступить, когда прибыл Ганнибал с 50 свежими триерами. Карфагенский полководец высадил свои войска на берег и тотчас двинулся к Акраганту, который теперь, после падения Селинунта и Гимеры, был самым крайним греческим горо­дом на западе (весною 406 г.). Но укрепленные природою и искусством твердыни оказали мощное сопротивление атакам осаждающих; а вскоре явилась помощь на выручку города. Греки Сицилии и Италии, наконец, поняли, как велика опас­ность, которою грозит им усиление Карфагена; из всех горо­дов устремились отряды в Сиракузы. Таким образом, соста­вилась армия, какой западные эллины ни разу не выставляли со времени Гелона. Во главе 30 тыс. человек сиракузский главнокомандующий Дафней перешел реку Гимеру, разбил наголову карфагенский отряд, который хотел преградить ему дорогу, и вступил в освобожденный Акрагант. Однако ему не удалось выбить карфагенян из их сильно укрепленной позиции в западной части города. Война затянулась, и в гус­то населенном городе стали истощаться припасы. Транспорт, посланный из Сиракуз морем, попал в руки неприятеля. То­гда не сочли возможным долее отстаивать город и решили очистить его (в середине зимы 406/405 г.). Под прикрытием вспомогательного войска жители были отведены в Гелу, карфагеняне без боя овладели Акрагантом и расположились здесь до конца зимы.

В Сиракузах весть об этих событиях вызвала бурю не­годования. Одно из двух: или Дафней и его товарищи по должности были предатели, или они были лишены всяких военных способностей; и в том, и в другом случае необхо­димо было переменить главнокомандующих. Теперь снова выступила на сцену партия Гермократа; во главе ее стали двое из наиболее знатных граждан, Гиппарин и Филист, и молодой офицер Дионисий, который блестяще отличился в сражениях при Акраганте и благодаря этому пользовался большой популярностью. Последнюю усиливало еще то, что он по происхождению принадлежал к среднему сословию; потому что в Сиракузах, как и в Афинах, несмотря на демо­кратическое устройство, должности высших военачальников фактически составляли монополию богатейших и знатней­ших родов. Поэтому Дионисий имел полный успех, когда выступил в Народном собрании и обвинил стратегов в изме­не; по его предложению они были отрешены от должности и на их место избраны новые командиры, в том числе и сам Дионисий. Далее, он добился того, что ввиду страшной опасности, грозившей государству, изгнанники были воз­вращены; эта мера прежде всего пришлась на руку бежав­шим единомышленникам Гермократа и доставила Дионисию большое количество преданных приверженцев. Затем он от­правился в Гелу, где вмешался во внутреннюю распрю, став на сторону демоса против достаточных классов; по его на­стоянию много знатных граждан было приговорено к смер­ти, а имущество их конфисковано. Этот поступок, конечно, возвысил авторитет Дионисия в глазах сиракузской толпы; казалось, она нашла, наконец, человека, который в состоя­нии спасти государство. Дионисий не замедлил воспользо­ваться этим благоприятным для него настроением; он затеял против своих товарищей по командованию ту же самую иг­ру, которая ему только что так хорошо удалась против его начальников, и обвинил также их в том, что они подкуплены карфагенянами. Подобному обвинению, высказанному та­ким влиятельным человеком, был теперь в