чумную лабораторию. Чума сильно напугала человечество и производство противочумной вакцины было делом очень важным.
Вот и содержали там лошадей - для получения сыворотки, проводили эксперименты и много чего успели. А что такое чума
- видно было по истории болезни Выжникевича - заведующий Особой противочумной лабораторией Института
экспериментальной медицины, Владислав Иванович Турчинович-Выжникевич заболел 3 января 1904 и умер 6 января 1904, за
три дня сгорел от легочной чумы.
По тем временам - первоклассно оборудованная лаборатория со строгим режимом и своим крематорием, в котором
сжигали все - вплоть до мусора и конского навоза - из лаборатории в мир выходила только вакцина...
И даже пароходик, обеспечивавший связь с Кронштадтом носил гордое название 'Микроб'.
Эх, вот будет свободное время - обязательно сюда напрошусь - интересно тут походить. Нет, конечно, похожее
видеть доводилось - известный форт Байярд - такой же, только поменьше. И в Англии такие же есть, и в Америке... Их
еще называли 'каменные линкоры' - действительно на корпус корабля похоже и орудия ярусами ставились...
От всего этого отвлекает братец, залезающий в салон. Кивает и говорит:
- Направление - завод? Помощь беженцам? Медикаменты - наличие?
- Окстись, братец! Тут нет Мутабора, все живые.
- Тьфу. Черт! Момент. Перестройка.
- Как тут устроились?
- Есть тут помещение с печкой. И отчаянный дед - вроде как он бывший лоцман. Согласился остаться, а Мутабор -
как собеседник деда вполне устраивает.
- Извините, Мутабор - это - тот самый морф? Про которого сегодня говорили?
- Он самый - отвечает за нас Филя, достаточно плотоядно посмотрев на спросившую медсестричку. Ну да, в его
вкусе. Полненькая, светленькая. Самое то. И - главное - смотрит восхищенными круглыми глазами.
- Ой, как интересно!
Я уже собираюсь открыть рот для честного заявления вроде как 'ничего интересного, он просто инвалид с
изменением еще и обменных процессов', но вижу весьма выразительный взгляд Фили и решаю воздержаться.
Водолаз элегантно и бесцеремонно впихивается рядом с медсестричкой и начинает заливать.
- Как устроились? - спрашиваю братца.
- Нормально. К слову мясо очень к месту пришлось, не забудь теткам спасибо сказать.
- Слушай, а с чего морф вдруг согласился ехать? То упирался-упирался, а потом вдруг как щелкнуло.
- Да сам не пойму.
- А может из-за того, что стайное животное, человек-то?
- И?
- Ну. Мы его так уговаривали, что он почувствовал себя, скажем не лабораторным животным, а своим? Так, скажем,
обрел компанию?
- Ага. Наша рота - дружная семья. По-моему - плетешь не ту святую. Скорее посчитал, что надоест нам его
убеждать - кто-нибудь из политически неграмотных и пальнет. Может, посчитал, что так он будет в большей
безопасности. Если в нем будет постоянная надобность, не припомнят художеств под руководством ныне беспокойного
вивисектора.
- А может обещанное тобой руководительское кресло соблазнило?
- Кто знает. Тебя кормили?
- Сожрал пару бутербродов на ходу.
- А про меня забыл, а? Бутерброды с сыром были?
- Гм...
- Ясно. Забыл. Родственничек!
Братец поворачивается к нашим спутникам.
- Месье, мадам и мадемуазель! Я же не манж ну не все сис жур, но жрать хочется как из пушки. Может, кто
удружить голодному, заброшенному всеми лекарю? Найдется ли у вас капля сострадания или на худой конец холодная
котлета за пазухой?
- Вы еще забыли сказать, что сами вы не местные и извините, что мы к вам обращаемся - ехидно замечает старшая
медсестра, тем не менее начиная копаться в своей сумке.
- Так низко я не пал, чтоб попрошайничать по-цыгански. Тем более что основной бизнес на нищенстве держат
цыгане-люли. А они вроде и среди цыган - не почитаемы.
- Ладно, держите.
- Вот спасибочки!
В итоге нам насовали провизии - как раз на троих и хватило - Филя, разумеется мимо не прошел и трапезу с нами
разделил.
Правда поесть спокойно не дали - вопросов было много.
Кронштадская медицина уже на морфов насмотрелась - причем на разных - оказалось, что и братца присутствующие
знают - он препарировал несколько морфов у себя - на новом кладбище, названном в честь большого Пискаревского, где
лежит 470 000 ленинградцев умерших в блокаду от голода, холода, обстрела и бомбежек, - Малой Пискаревкой.
Но вот появление более-менее разумного, да еще и выступившего союзником морфа - это их сильно удивило.
По-моему даже посеяло всякие беспочвенные утопии, типа вечной надежды людей на практическое бессмертие. Хоть в каком
виде, не зря же так были популярны дурацкие фильмы про вампиров. Только бесплатный сыр - как правило в мышеловке.
Причем для второй мыши.
Во-всяком случае по одному морфу судить нельзя. Ну, мне так кажется...
Хотя заманчиво, конечно. Потому как вроде жизнь после смерти - и что там - один Мутабор ведает. Но мне так
